ЦИФРОВЫЕ ПРАВА В ТОРГОВОМ ОБОРОТЕ

ЦИФРОВЫЕ ПРАВА В ТОРГОВОМ ОБОРОТЕ

Акиев Ильяс Темирланович

студент, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова,

РФ, г. Москва

АННОТАЦИЯ

Современные технологии влияют почти на все сферы привычной нам жизни. В стороне не осталась и юриспруденция. В сфере юриспруденции, которая исторически считалась наименее подверженной влиянию цифровых технологий все больше внедряются такие решения как: legal-it, блокчейн и финтех. В данной работе хотелось бы рассмотреть вопрос о применении цифровых технологий в сфере торгового оборота.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Норма о цифровых правах, введенная в действие ФЗ от 18.03.2019 N 34-ФЗ [1], породила немало дискуссий относительно правовой природы цифровых прав и их оборотоспособности.

Отсутствие единого понимания природы цифровых прав хорошо прослеживается на примере движения законопроекта о внесении изменений в ГК РФ [2].

Первоначальный проект, внесенный в Государственную Думу ФС РФ, под цифровыми правами понимал совокупность электронных данных (цифровой код), существующая в децентрализованной информационной системе и удостоверяющая права на объекты гражданских прав. Данное понятие является близким по содержанию к понятию «ценных бумаг», что также подтверждается позицией авторов законопроекта, выраженной в пояснительной записке [3]. При этом уже ко второму чтению из законопроекта было убрано указание на цифровой код и децентрализованную информационную систему.

Действующая редакция ст. 141.1 ГК РФ определяет цифровые права как права, названные в качестве таковых в специальном законе, и содержание которых определяется согласно правилам информационной системы.

Однако в силу отсутствия такого закона не совсем понятно, что все-таки понимать под цифровыми правами и информационной системой, правилами которой будут устанавливаться содержание и условия осуществления цифровых прав.

В зарубежных правопорядках цифровые права принято называть «токенами» (англ. token) [4]. Например, Швейцарское Управление контроля над финансовыми рынками (FINMA) различает несколько видов токенов: «платежные токены» (синоним криптовалюты), которые выполняют функцию средств платежа; «утилитарные токены», предназначенные для обеспечения цифрового доступа к приложению или услуге с помощью инфраструктуры, основанной на блокчейне; «обеспеченные токены», представляющие собой оцифрованные в виде записи в блокчейне права на традиционные объекты гражданских прав; а также «гибридные токены» [5].

В силу отсутствия правовых институтов, удовлетворяющих потребностям цифровой экономики, некоторые регуляторы к отношениям, связанным с токенами, применяют положения сходных правовых институтов (например, в США к токенам применяется законодательство о ценных бумагах) [6].

Особый интерес представляет Декрет Президента Республики Беларусь № 8 «О развитии цифровой экономики» от 21 декабря 2017 г. [7], которым прямо установлено, что законодательство о ценных бумагах не распространяется на токены (цифровые знаки), под которыми понимаются записи в блокчейне или иной распределенной информационной системе, которая удостоверяет наличие у владельца токена прав на объекты гражданских прав и (или) является криптовалютой. Иными словами, понятие токена в белорусском законодательстве охватывает как токены, выпускаемые в рамках ICO (первичное предложение монет), так и известные криптовалюты.

Тем самым Республика Беларусь фактически признала за токенами статус самостоятельного вида имущества, отличного от бездокументарных ценных бумаг.

А.И. Савельев, рассуждая над вопросом удостоверения прав на бездокументарные ценные бумаги в реестре блоков транзакций (блокчейне), приходит к выводу о том, что такие ценные бумаги будут учитываться в качества токенов в силу прямого исключения цифровых знаков из-под регулирования законодательства о ценных бумагах [8].

По мнению А.В. Асоскова и С.В. Сарбаша у цифровых прав не может быть никакой самостоятельности, поскольку это лишь способ оформления любого известного права [9].

В российской юридической доктрине принято выделять два ключевых признака токена: удостоверение токеном прав на гражданско-правовые объекты и существование токена в блокчейне или иной распределенной (децентрализованной) информационной системе [10].

Второй признак позволяет отграничить цифровые права от бездокументарных ценных бумаг, для которых характерно использование стандартных централизованных реестров.

Однако российский законодатель фактически отстранился от определения цифровых прав и его сущности, просто указав на существование таких прав по правилам информационной системы (ранее в законопроекте прямо говорилось про децентрализованную информационную систему), однако что это будет за система, до конца не понятно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Учитывая текущую политику государства, направленную на ограничение доступа к криптовалюте и противодействие легализации доходов, полученных преступным путем, представляется маловероятным сценарий, при котором государство допустит существование децентрализованных систем.

Классическим примером децентрализованной системы является система блокчейн, для которой характерно отсутствие центрального депозитария реестра. Иными словами, конкретное обязанное лицо не может контролировать систему удостоверения, которая дисперсно распределена среди множества агентов на рынке [11].

П. 2 ст. 141.1 ГК РФ в качестве правомочия обладателя цифрового права называет возможность распоряжения им в соответствии с правилами информационной системы. П. 3 той же статьи устанавливает, что переход цифрового права на основании сделки не требует согласия лица, обязанного по такому цифровому праву.

При буквальном толковании п. 3 ст. 141.1 ГК РФ можно предположить, что речь идет о системе, в которой лицо (оператор такой системы) не имеет возможности оказывать какое-либо влияние на цифровые права, принадлежащие третьим лицам.

Однако п. 1 и п. 2 ст. 141.1 ГК РФ нивелируют значение п. 3, и тем самым подтверждается довод о том, что законодатель отошел от идеи децентрализованных систем, выдвинутой авторами первоначального проекта изменений в ГК РФ.

Список литературы:

1. Федеральный закон от 18.03.2019 N 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации».
2. Проект Федерального закона N 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации».
3. Пояснительная записка к проекту Федерального закона N 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации».
4. Новоселова Л., Габов А., Савельев А., Генкин А., Сарбаш С., Асосков А., Семенов А., Янковский Р., Журавлев А., Толкачев А., Камелькова А., Успенский М., Крупенин Р., Кислый В., Жужжалов М., Попов В., Аграновская М. Цифровые права как новый объект гражданского права // Закон. 2019. N 5. С. 31 - 54.
5. См.: FINMA Guidelines for enquiries regarding the regulatory framework for initial coin offerings (ICOs), 16 February 2018. P. 3. URL: https://finma.ch/en/news/2018/02/20180216-mm-ico-wegleitung/ (дата обращения: 27.11.2019).
6. SEC release No. 81207 / July 25, 2017 “Report of Investigation Pursuant to Section 21(a) of the Securities Exchange Act of 1934: The DAO”. URL: https://www.sec.gov/litigation/investreport/34-81207.pdf
7. http://president.gov.by/ru/official_documents_ru/view/dekret-8-ot-21-dekabrja-2017-g-17716/
8. Савельев А.И. Комментарий на положения о регулировании операций с криптовалютами и иных отношений, основанных на технологии «Блокчейн» Декрета Президента Республики Беларусь «О развитии цифровой экономики» № 8 от 21 декабря 2017 г.: https://publications.hse.ru/mirror/pubs/share/direct/213716008
9. Новоселова Л., Габов А., Савельев А., Генкин А., Сарбаш С., Асосков А., Семенов А., Янковский Р., Журавлев А., Толкачев А., Камелькова А., Успенский М., Крупенин Р., Кислый В., Жужжалов М., Попов В., Аграновская М. Цифровые права как новый объект гражданского права // Закон. 2019. N 5. С. 31 - 54.
10. Лаптева А.М. Правовой режим токенов // Гражданское право. 2019. N 2. С. 29 - 32.
11. Савельев А.И. Договорное право 2.0: "умные" контракты как начало конца классического договорного права // Вестник гражданского права. 2016. N 3. С. 32 - 60.