ПОСТИНДУСТРИАЛИЗМ КАК ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ: СИСТЕМНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТРЕНДЫ
ПОСТИНДУСТРИАЛИЗМ КАК ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ: СИСТЕМНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТРЕНДЫ
Михайлов Александр Николаевич
канд. филос. наук, доц. Национального исследовательского университета «МЭИ»,
РФ, г. Москва
Михайлова Лариса Борисовна
канд. филос. наук, доц. Московского педагогического государственного университета,
РФ, г. Москва
Концепция постиндустриального общества, основные контуры которой были намечены во второй половине XX в. в работах Д. Белла, Э. Тоффлера, Ж. Фурастье, М. Кастельса и других социологов и футурологов, в начале XXI столетия утвердилась в качестве ведущей социально-философской теории, претендующей на исчерпывающее объяснение тенденций современного социального, экономического и технологического развития. В постиндустриализме видели «новый принцип социально-технологической организации и новый образ жизни, вытесняющий индустриальную систему точно так же, как она сама вытеснила когда-то аграрную» [1, с. CIX]. Новый цивилизационный проект, возникающий на сломе прежней социокультурной парадигмы, реализует поистине революционные изменения, затрагивающие все сферы жизни общества. Вместе с тем эти изменения вряд ли можно назвать однозначно положительными. Становление и развитие постиндустриальной цивилизации сопровождают системные противоречия и противоположно направленные тенденции.
Постиндустриальная цивилизация стремится примирить два диаметрально противоположных процесса – деиндустриализацию и реиндустриализацию. Переход от материального производства к производству услуг и информации, ставший отличительной чертой постиндустриальной экономики, закономерно предопределил процесс деиндустриализации – последовательного снижения деятельности в сфере тяжелой промышленности. В развитых странах наблюдается уменьшение объёмов промышленного производства и, как следствие, сокращается занятость населения в производственном секторе. Деиндустриализация затрагивает целые отрасли промышленности, такие как металлургия. Закрытие заводов приводит к росту безработицы, обострению региональных социально-экономических проблем. Но параллельно деиндустриализации происходит процесс реиндустриализации – развитие новых высокотехнологичных производств, замещающих старые отрасли. К сожалению, новые производства на базе нанотехнологий и информационных технологий, как правило, развиваются в других регионах. В этом смысле разрешить противоречие не удается даже в рамках одной страны: расцвет калифорнийской Силиконовой долины никак не решает проблемы населения так называемого Ржавого пояса на Среднем Западе и восточном побережье США [2]. В результате противоречия экономического развития порождают социально-региональную напряженность.
Переход от индустриальных технологий к более эффективным информационным вызывает к жизни новые противоречия и достаточно неожиданные проблемы. Высокая эффективность информационных технологий ограничивает возможность их рыночного развития. Объемы информационного производства оказались избыточными для мирового рынка. Проблема «информационного перепроизводства» усугубляется наличием серьезного препятствия на пути расширения сбыта продукции информационных технологий. Пропасть между развитыми странами и остальным миром ограничивает распространение новых технологий, которые оказываются слишком сложными, избыточно качественными и неприемлемо дорогими для конечного потребителя. «Растущее неравенство и обеспокоенность существующей несправедливостью представляют собой значительную проблему… Концентрация преимуществ и ценностей в руках небольшого процента людей также усугубляется так называемым эффектом платформы, при котором организации, основанные на цифровых технологиях, создают сети, соединяющие продавцов и покупателей широкого ассортимента продукции и услуг, повышая таким образом доходы за счет эффекта масштаба» [3, с.15]. В результате «цифровое неравенство» ограничивает перспективы не только развивающихся, но и развитых стран.
В постиндустриальном обществе обостряется противоречие между глобальными интеграционными процессами и стремлением к созданию национально-ориентированной экономики. Технологические преобразования постиндустриального мира формируют глобальное хозяйство, конкуренцию с которым обособленные экономики выиграть не могут. Развивающиеся страны вынуждены прилагать значительные усилия, чтобы не остаться на обочине нового динамичного мира, а встроиться в систему глобальных экономических связей. Вместе с тем конкуренция в мире постиндустриальной экономики способствует появлению новых, по сути альтернативных интеграционных проектов – от Европейского союза до Евразийского экономического союза, от недавно возникшего торгового Транстихоокеанского партнерства до планируемого Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства.
Столь же противоречивы современные социальные процессы, сформировавшие постиндустриальное общество. Утвердившаяся в последние десятилетия модель «государства всеобщего благосостояния» стала возможной в условиях постиндустриальной экономики, беспрецедентного увеличения национального богатства передовых в техническом отношении стран. Базовый конфликт индустриального мира XX в. – противостояние капиталистической и социалистической систем – снят в рамках процессов конвергенции, характерной для постиндустриализма. «Социализация» рыночной экономики придала ей «человеческое лицо», позволила Западу выиграть конкурентное состязание. Судя по направлению современных миграционных процессов, эта модель продолжает быть привлекательной, однако остается открытым вопрос о способности в дальнейшем поддерживать существующие социальные гарантии в странах западной цивилизации, а тем более распространять их на ту громадную часть человечества, которая не входит в «золотой миллиард».
Одним из противоречий современного мира является колоссальный разрыв в уровне и качестве жизни между высокоразвитыми и малоразвитыми в социально-экономическом отношении регионами планеты. Эта проблема унаследована постиндустриальной цивилизацией от индустриального периода развития человечества, но в последние десятилетия она стала еще острее. В то время как относительно небольшая часть населения, проживающая в высокоразвитых странах, успешно решает свои экономические и социальные проблемы, миллиарды людей из слаборазвитых стран Азии, Африки и Латинской Америки по-прежнему лишены полноценного питания, элементарного медицинского обслуживания и нормального жилья, не имеют доступа к образованию и профессиональной подготовке, а значит и к перспективной работе. Старые и новые очаги геоэкономической и геополитической напряженности способствуют интенсификации миграционных процессов, а правила иммиграции, постоянно ужесточаемые в развитых странах, лишь усиливают противоречия между «центром» и «периферией» глобального мира. В этих условиях активизировался международный терроризм, а постиндустриальные технологии сделали угрозы использования ядерного, химического и биологического оружия чрезвычайно реальными и трудно предсказуемыми.
В определенном смысле постиндустриальный мир изменил саму природу конфликтов: гибридные войны, уравнивающие возможности государственных структур и негосударственных формирований, доступность новых смертельно опасных технологий, разрушительные кибератаки, перерастающие в полномасштабные кибернетические военные действия – все это привычные угрозы нового века. В результате недружественного вторжения в киберпространство «любые сети или подключенные устройства, от военных систем до гражданской инфраструктуры, такие как источники энергии, электрические сети, системы управления здравоохранением, движением или водоснабжением, могут быть взломаны и подвергнуты нападению» [3, с. 67].
Причиной современной геополитической напряженности являются межцивилизационные противоречия, которые постиндустриальный мир устранить не в силах. После Второй мировой войны международные отношения определялись наличием двух центров силы – СССР и США, которые возглавляли два противоборствующих лагеря в «холодной войне». Но в постмодерном мире, как отмечают исследователи, глобальная политика представлена межцивилизационными отношениями, а не взаимодействием социально-экономических систем. Соперничество супердержав осталось в прошлом, наступает эпоха столкновения цивилизаций. «Культурные идентичности – этнические, национальные, религиозные, цивилизационные – занимают главное место, а культурные сходства и различия формируют союзы, антагонизмы и политические линии государств» [4, с. 509]. В условиях глобализации, охватившей все сферы жизни, основными субъектами конфликтов на международной арене все больше становятся не отдельные национальные государства, а целые культурно-цивилизационные сообщества.
Цивилизационные противоречия создают основу для столкновения цивилизаций. Об опасности такого столкновения предупреждал американский политолог С. Хантингтон, утверждавший, что в то время, как влияние Запада относительно уменьшается, дальневосточные цивилизации наращивают экономическую, политическую и военную мощь, а демографический взрыв в исламских странах приводит к дестабилизации как внутри этих стран, так и в их отношениях с соседями. Претензии западной цивилизации (особенно США) на мировое господство все больше приводят к столкновениям с другими цивилизациями, особенно с мусульманским миром и Китаем. При этом если в Европе, Америке и Китае споры о будущей цивилизационной модели стимулируются поиском новых путей социально-экономического развития, то в исламском мире дискуссии о будущем парадоксальным образом связаны с желанием вернутся в прошлое. Исламская цивилизация в равной степени отвергает и глобалистский проект космополитической цивилизации будущего, и просветительско-консервативный проект, настаивающий на приверженности классическому наследию модерна и противодействующий унификации. Вместо этого предлагается фундаменталистский проект, связанный с сознательным возвратом к религиозным и культурным корням. «Доминирующие модели политического и экономического развития различаются от цивилизации к цивилизации. Нарастание государственной мощи смещается от давно господствующего Запада к не-западным цивилизациям. Глобальная политика стала многополюсной и полицивилизационной» [4, с. 28].
Таким образом, в период становления и развития постиндустриального общества во всех сферах социального бытия происходят изменения одновременно революционные и фундаментальные. Постиндустриализм как незавершенный цивилизационный проект по-прежнему обладает значительным, еще далеко неисчерпанным потенциалом, онтологически присущие ему противоречия детерминируют разнонаправленные тенденции, последовательная и полномасштабная реализация которых не только открывает новые, невиданные до сих пор, возможности, но и несет новые угрозы.
Список литературы:
- Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004.
- Cooke Ph. The Rise of the Rustbelt: Revitalizing Older Industrial Regions. London: UCL Press, 1995.
- Шваб К. Четвертая промышленная революция. – М.: Эксмо, 2016.
- Хантингтон C. Столкновение цивилизаций. – М.: Издательство АСТ, 2003.