ANARCHISTIC IDEALS OF A.A. BOROVOY
АНАРХИСТСКИЕ ИДЕАЛЫ А.А. БОРОВОГО
Зиневич Руслан Александрович
правовой советник Балтийский Правовой Центр,
РФ, г. Калининград
ANARCHISTIC IDEALS OF A.A. BOROVOY
Ruslan Zinevich
legal adviser The Baltic Legal Center Work location,
Russia, Kaliningrad
АННОТАЦИЯ
данная статья является исследованием, посвященным возникновению и анализу анархизма как философской идеи. В настоящем случае рассматриваются воззрения одного из основоположников анархизма Алексея Алексеевича Борового (1875 – 1935), который является создателем неклассической теории, получившей название «анархо-гуманизм».
ABSTRACT
the article is the research devoted to the emergence and analysis of anarchism as a philosophic idea. The present paper deals with the views of one of the founders of anarchism Aleksey Alekseevich Borovoy, who is the creator of non-classical theory, named “anarcho-humanism”.
Ключевые слова: анархизм, государство, гуманизм, личность, свобода, общественный порядок, власть, свобода личности.
Keywords: anarchism, state, humanism, identity, freedom, social order, power, individual freedom.
«En arch hn o LOGOS...»1
Евангелие от Иоанна, 1.1.
История русской философии второй половины XIX – первой трети XX века представляет собой поле, пересеченное широкими дорогами, идущими в двух направлениях: революционно - материалистическом и мистико - идеалистическом. Однако можно обнаружить и полузабытые тропинки, которые ведут в неизведанное и не совпадают с магистралями.
Явление русского анархизма широко известно. Его классики М.А.Бакунин, Л.Н.Толстой и П.А.Кропоткин создали основы учения, отрицающего необходимость институтов власти и применения государственного насилия. Вместе с тем, развитие анархической идеи на этом не завершилось: как и любая другая она эволюционизировала, переходя от классического периода к постклассическому.
Среди имен последнего периода, «возвращенных» ныне в сокровищницу русской мысли, выделяется «бриллиант теории русского анархизма» [1, с. 144] – Алексей Алексеевич Боровой (1875 - 1935), создатель неклассической теории, получившей название «анархо - гуманизм». Что это был за человек? И насколько верна столь высокая оценка его теоретического наследия? Можно ли это имя поставить в один ряд с именами классиков анархизма? Данная работа и является попыткой ответить на эти непростые вопросы.
Будучи юристом по образованию (в 1898 г. он окончил Московский университет), Боровой не остановился на исследовании одной отрасли знаний. Сфера его научных интересов, помимо юриспруденции, содержала в себе довольно широкий спектр: философия, история, экономика. Магистерская диссертация (к сожалению, так и не защищенная ввиду предвзято отрицательного отзыва рецензентов) была им написана по теме «История личной свободы во Франции». Необходимо отметить, что именно во время поездки во Францию для работы над материалами диссертации и сложились основы анархистского мировоззрения Борового.
В 1901-1902 и 1905-1911 гг. он преподает в Московском университете, в период с 1906 по 1910 г. является издателем журнал «Логос». После революционных событий 1917 г. Боровой остается на должности приват-доцента университета, а также преподает в Социалистической Академии вплоть до запрета, наложенного на его деятельность властями в 1922 г. Не желая эмигрировать, Боровой старается применить свои обширные знания в России. С 1924 г. он работает экономистом на Московской товарной бирже, параллельно занимается исследованием истории анархического движения в России. Но «гибель» НЭПа и нескрываемые анархистские взгляды приводят к тому, что в июле 1929 г. Борового ссылают сначала в Вятку, а затем во Владимир. Последние годы жизни, проведенные в ссылке, были посвящены работе над трудом, который наиболее полно отразил бы взгляды Борового, подвел бы итог размышлениям всей жизни. К сожалению, дальше рукописей дело не пошло, работа так и не была закончена.
А между тем, неизученное творческое наследие А.А.Борового, заключенное в неопубликованных рукописях, представляет сегодня большой интерес. Впрочем, философы не жалуют Борового: несколько статей о нем и его творчестве нельзя считать исчерпывающими исследованиями [2;1]. Русский неклассический анархизм содержит новые моменты по сравнению с устоями своих предшественников.
Среди аналитических работ по истории философии русского анархизма обращает на себя внимание статья А.Л.Никитина «Заключительный этап развития анархистской мысли в России» [3, с. 90]. Ее автор выделяет три мотива действия, которые оказывались решающими при выборе тем или иным анархическим философом своего пути. Во-первых, стремление к свободе личности, ее независимости и необходимости борьбы против государства (бакунизм). Во-вторых, стремление к легальному освобождению труда от ига предпринимателя (анархо-синдикализм). И, наконец, в-третьих, стремление к духовному освобождению личности от идеологического пресса общества и государства путем ее развития и самосовершенствования. Именно via tertia выбрал Боровой, считая его наиболее прогрессивным и реально осуществимым путем.
Нельзя не отметить, что определенное влияние на формирование его взглядов оказали идеи П.А.Кропоткина (об этом свидетельствует тот факт, что фундаментальный труд Борового «Анархизм» посвящен Кропоткину), революционные по своей сущности, и вместе с тем гуманистические в своих основах. И, наверное, не случайно сама теория Борового получила необычное название – «анархо - гуманизм». В то же время в отличие от анархо - коммуниста Кропоткина, Боровой стоит на позициях индивидуализма «Беспредельность личности, ее самоопределение, ее право на неограниченное выявление своих индивидуальных особенностей» - вот сущность анархистского идеала Борового [4, с.18]. И в этом видится проявление самобытности взглядов философа. Индивидуалистическое направление вообще не характерно для философии русского анархизма. Это скорее проявление менталитета «западного человека». Но даже «отец» анархического индивидуализма Макс Штирнер стоял на позициях эгоизма, нежели эгоцентрического гуманизма.
Боровой считал, что единственной реальной ценностью, которой обладает личность, является ее свобода. Никакие внешние факторы не могут ограничивать эту свободу; у личности «не может быть фетишей, как бы они ни назывались – народ, церковь, государство, класс, партия, парламент. Это – служебные абстракции, созданные волей и разумом личности» [Там же, с.21]. Власть, полагает Боровой, не что иное, как чувство – «чувство зависимости одной «реальности» (человека) от другой». И это чувство наделено теми же качествами, что и призрак, пугающий душевнобольного. Личность может и должна излечиться от болезни государственности. Государство – это дракон из сказки Шварца. Чтобы уничтожить его, необходимо прежде всего убить его в себе, то есть искоренить в себе стремление повелевать, желание управлять другими личностями.
Но что же тогда произойдет с общественным порядком, устоями, веками формировавшимися при помощи власти? Что сможет заменить институты власти, «стоящие на страже общественных интересов»? Каждая личность, если выражаться образно, содержит в себе властные институты: и суд, и парламент, и даже президента. Судебные функции выполняет совесть, система внутренних законов строится разумом, а президентом, звеном между внутренним (субъективным) и внешним (объективным) миром, выступает воля. Вопрос состоит лишь в том, сколь высокой ступени развития достигли (или могут достичь) эти внутренние институты, насколько личность может отрешиться от регулирования своей жизни извне и быть подчиненной «внутренней» власти.
Главным проявлением свободы личности Боровой считал возможность и необходимость человеческого творчества. Сам мир мыслился ему единым творческим процессом, в котором человек выступает не как песчинка и звено между покоряемой природой и властью, а как самодостаточная творческая единица. «Подобно философам - плюралистам, анархизму мир представляется пластическим, далеко не завершенным, в котором творческим способностям человека дана возможность самостоятельно дополнять и совершенствовать вселенную» [Там же, с. 42]. И нельзя установить предела творческим возможностям личности, хотя, зная ограниченность земного бытия человека рамками материи, можно предполагать о существовании таковых пределов. Следовательно, творческий и духовный потенциал личности может стремиться к бесконечности при соответствующих усилиях воли личности.
Являясь последовательным индивидуалистом, Боровой, тем не менее, крайнему проявлению индивидуализма, четко выраженному в штирнеровском «для Меня нет ничего выше Меня» [5, с. 9], противопоставил: «Моя свобода – в свободе и радости других» [6]. Реально оценивая опасность неограниченного индивидуализма, Боровой отмечал, что он ведет к распылению, атомизму, «дурной свободе». Но где же та «золотая середина» свободы, обладая которой человек сможет миновать крайности излишества и недостатка? Очевидно, невозможно достичь всеобщности применения этого принципа Борового, однако, даже стремление и приближение к идеалу дает полноту столь желанной свободы каждой личности. И здесь прослеживается некоторая аналогия с кантовским категорическим императивом: поступай так, чтобы границы свободы других личностей стали границами твоей свободы.
В своих работах Боровой четко прочерчивает две линии антиномий: вертикальную – личность и общество и горизонтальную – свобода и равенство.
Личность и общество, безусловно, антиномичны по своей сущности, это не является открытием Борового. Однако, «что первее, что существеннее – личность или общество? В анархистском мировоззрении только личность есть подлинная самоочевидная реальность. Только она имеет самостоятельное нравственное бытие, не выводимое из порядка общественных отношений. Наше обоснование антагонизма (между личностью и обществом) и заключается именно в том положении, что не всё содержание личности может быть выведено из социальных отношений. И этот «остаток» личности и есть вечный бунтарь против общественности. И поскольку неразложим этот остаток, постольку бунт, антагонизм не может быть вычеркнут из истории их взаимоотношений» [4, с. 19, 20, 25]. И этот бунт возникает, как только личность начинает проявлять свои творческие способности, стремясь выйти из-под зависимости общественных штампов (наверное, поэтому гениальные и талантливые личности, их творчество и жизнь выходили за рамки общепринятого и противоречили обывательским представлениям).
Признавая личность «подлинной, неповторимой и вечно движущейся реальностью», Боровой делает вывод о невозможности «конечного» общественного идеала, отсекая, таким образом, ветви утопизма от древа своей теории.
С другой стороны, «понятие свободы в его логическом пределе есть торжество частного, индивидуализации и, таким образом, отрицает равенство.
Равенство, стремясь к уподоблению людей, сглаживанию их своеобразия, враждебно частному, индивидуализации и, таким образом, отрицает свободу» [Там же, с. 73].
И в этом узле противоречий можно выявить параллели: свобода есть неотъемлемая черта личности, так же как и равенство – черта общества. И наоборот: не может быть свободного общества, так же как не может быть равных личностей. Люди могут быть равны только в своем рабстве и свободны только в состоянии неравенства. И это не просто физическое неравенство, отсутствие тождества между индивидами, но и неравенство в способностях, в творческих потенциалах и даже неравенство в ответственности за поступки. «Все животные равны. Но некоторые животные равнее других» [7, с. 297]. И это всего лишь констатация существующего положения вещей. Пожалуй, вряд ли можно найти в истории человечества случай, когда за один и тот же поступок (положительный или отрицательный) воздаяние двум разным личностям было бы равным.
Боровой выявляет то, что скорее присуще русскому характеру, чем европейскому, а именно: стремление к крайностям, отсутствие срединности. Идея торжества равенства в какой-то мере созвучна идее соборности: оно ( равенство) смягчает противоречия между личностями, являет собой «вселенское единение», «мировое братство». С другой стороны, (и это собственно позиция и идеал Борового) триумф личной свободы является выражением своеобразия и «творческой оригинальности конкретной личности».
Но свобода и равенство, по всей видимости, являются двумя сторонами одной монеты. Кто из нас в определенные моменты жизни не чувствовал потребности проявить себя в индивидуальном начале, а иногда не старался почувствовать энергию «вселенского единения»? В жизни всегда приходится выбирать между свободой и равенством. Монета на ребро не упадет.
Боровой, несомненно, не только стоит в одном ряду теоретиков философской мысли русского анархизма, но и является своеобразной границей, пределом анархизма в историческом и духовном плане. Исторически он стал одним из последних (если не последним) философом, проповедовавшим идеал анархизма в Советской России. Его же духовный идеал выявил не абстрактную, а конкретную свободу Человека Разумного, которую можно расценивать как первый шаг к совершенству, возвращение к изначальным основаниям.
Эпиграф данной работы не случаен. Логос, этот «мировой разум», с момента своего вступления в мир людских отношений (равно как и само христианство) претерпел значительные изменения, извратившие саму его основу (arch). И, хотя Алексей Алексеевич Боровой полагал, что анархическое мировоззрение арелигиозно по своему существу, его концепция гуманистического анархизма не ставила своей целью отрицание Логоса, лежащего в основе всего сущего, а старалась уйти от внешних проявлений архе (власти и закона), довлеющих над индивидуальным творческим началом.
Опубликованные работы А.А.Борового по теории и истории анархизма:
Общественные идеалы современного человечества: Либерализм. Социализм. Анархизм. М., 1906.
Революционное миросозерцание. М., 1907.
Революционное творчество и парламент (Революционный синдикализм). М., 1917.
Анархизм. М., 1918.
Личность и общество в анархистском мировоззрении. Пб - М, 1920.
Миф о Бакунине. М., 1925.
Михаилу Бакунину, 1876 - 1926: Очерки истории анархического движения в России. М., 1926.
Власть // Анархия и власть. М., 1992.
Примечание
1«В начале было Слово...» Здесь термин «Логос» имеет более широкое значение: разум, мысль, понятие.
Список литературы
- Ударцев С.Ф. Рукопись А.А.Борового "Власть" // Анархия и власть. – М., 1992. – С. 144 – 151.
- Русов Н.Н. А.А.Боровой как анархический философ (силуэт). // Ед.хр.1050, 1.24.
- Никитин А.Л. Заключительный этап развития анархистской мысли в России // Вопросы философии. – 1991. – № 8. – С. 90.
- Боровой А.А. Личность и общество в анархистском мировоззрении. – Петербург, Москва: Голос труда, 1920. – С. 19, 20, 25.
- Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков: Основа, 1994. – С. 9.
- Боровой А.А. Анархизм. – М.: «Либроком», 2009. – 168 с.
- Оруэлл Дж. Скотный двор. – Пермь: КАПИК, 1992. – т.2. – С. 297.