СПЕЦИФИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТВОРЧЕСТВА В ФИЛОСОФИИ И. КАНТА И НЕОКАНТИАНСТВЕ

СПЕЦИФИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТВОРЧЕСТВА В ФИЛОСОФИИ И. КАНТА И НЕОКАНТИАНСТВЕ

Талышев Сергей Иванович

учитель, МБУ ДО «Детская школа искусств п. Строитель»,

РФ, г. Тамбов

THE SPECIFICS OF ARTISTIC CREATIVITY IN THE PHILOSOPHY OF I. KANT AND NEO-KANTIANISM

Sergey Talyshev

teacher, MBU DO "Children's Art School v. Stroitel ",

Russia, Tambov

АННОТАЦИЯ

В статье приводится рассмотрение художественного творчества на примере работ И. Канта и немецких неокантианцев. Сравнение философии кенигсбергского мыслителя с последующей традицией неокантианства позволяет отчетливо проследить динамику развития проблематики художественного творчества. Сравнение позиций Марбургской и Баденской школ неокантианства позволяет определить проблемное поле критической рефлексии процесса художественного творчества.

ABSTRACT

The article provides an analysis of artistic creativity on the example of the works of I. Kant and the German neo-Kantians. A comparison of the philosophy of the Konigsberg thinker with the subsequent tradition of neo-Kantianism allows us to clearly trace the dynamics of the development of the problems of artistic creativity. A comparison of the positions of the Marburg and Baden schools of neo-Kantianism allows us to determine the problem field of critical reflection of the process of artistic creativity.

Ключевые слова: творчество, искусство, эстетика, неокантианство, трансцендентальный идеализм.

Keywords: creativity, art, aesthetics, neo-Kantianism, transcendental idealism.

Проблема творчества волновала как мыслителей периода немецкой классической философии, так и современных исследователей. Вопрос о рационализации художественного творчества является дискуссионным и рассматривается представителями из различных областей знания: философами, историками, музыковедами, искусствоведами и культурологами. Основная причина их обращения к данному феномену связана с утерей в современном мире творческого потенциала. Роль художника как творца утрачивается в современной динамике социальных отношений. Если в XIX и XX веках творчеством называлось создание чего-то нового, то в настоящее время процесс нивелируется к определенным традициям, штампам, шаблонам. Данный вопрос активно обсуждался в немецкой классической традиции, а затем приобрел актуальную специфику в традиции неокантианства, что не утратило своей значимости для современных дискуссий [1; 9].

Непосредственно неокантианство сформировалось как реакция на проблемы в области науки и философии, когда использование различных штампов и систем происходило без должной рефлексии. Оформившиеся Марбургская и затем Баденская школа способствовали преодолению процесса стагнации в науке, что сделало ее не мертвой системой познания или пассивным процессом роста знания, а живой, – жизнеспособной дать объективную критику окружающей действительности. Неокантианство было ориентировано на практическую значимость, а не только на кумулятивный процесс теоретического знания. Лозунг О. Либмана «Назад к Канту» послужил началом для обнаружения нового пути развития методологических оснований научного познания и критического идеализма в частности. Кроме проблематики роста научного знания и выявления критериев его достоверности, в кантовской философии и затем в неокантианстве рассматривалась проблематика рационализации художественного творчества в преломлении к вопросам эстетики и искусства.

Трансцендентальный идеализм, объединяющий кантовскую философию и неокантианские тенденции, встраивается на критическом методе, в котором основной акцент делался в сторону демаркацию априорных и апостериорных форм познания. Из них проистекают аналитические и синтетические суждения, – последние из которых формируют эстетическую способность суждения. Конечно, наша работа посвящена непосредственно не теории трансцендентального идеализма Канта и ее преломление в неокантианстве, а рассмотрению специфики художественного творчества в философии немецких неокантианцев. В теме статьи вырисовываются две задачи, которые следует решить: в чем проявляются особенности художественного творчества у Канта и проявление той же самой тематики в философии немецкого неокантианства.

Кант в своей трактовке эстетической способности суждения не выделяет один аспект творчества перед другим, а ставит следующую задачу: охарактеризовать проблематику творчества в целом, что и является его первостепенной задачей. С позиции истории и философии науки, Кант один из первых систематизировал проблематику творчества не в разрозненных высказываниях, а в отдельном самостоятельном труде в строгой рационально-научной форме, – в «Критике способности суждения».

Ученый выделял три аспекта творчества: 1) прекрасное, 2) возвышенное и 3) эстетическую способность суждения как результат размышлений о творчестве в целом. Отдельно выделялась проблематика субъекта суждений об эстетических объектах, то есть об искусстве и его содержании. Конечно, мыслитель не проводит подробную рецепцию творческого процесса, а выделяет некие его аспекты, то есть его категориальные основания, которые способствуют формированию «фантазии» художника (процесса творческого созидания), творца, становлению самодовлеющей личности, способной охарактеризовать искусство и дать ему полноценную критическую оценку.

Прекрасное и возвышенное – коррелируют в философской мысли кенигсбергского философа на всем протяжении «Критики способности суждения». С помощью них, ученый выстраивает демаркационную линию среди понятий и определений содержания творчества, выделяя, где заканчивается прекрасное, а где начинается возвышенное. Если прекрасным является то, что нравится без всякого интереса, в свою очередь возвышенным следует считать объект, который: «непосредственно нравится в силу своего противодействия интересу внешних чувств» [4, с. 142]. Прекрасное построено на принципе удовольствия и неудовольствия, что является сущностной его характеристикой. Е.А. Найман справедливо отмечает, что принцип удовольствия является неотъемлемой составляющей познавательного процесса, определяющийся как «активный, действительно мобилизующий принцип, находящийся в самой сердцевине двух способностей – теоретической и практической» [7, с. 115]. Как видим, эстетическая составляющая является частью архитектоники кантовской философии и может быть расширена на область художественного творчества и искусства. Когда художник или композитор находятся под впечатлением какого-то художественного образа, с позиции критического идеализма, целесообразен вопрос: какое они испытывают ощущение? Если обратиться к наследию великих композиторов, в частности к «Письмам» В.А. Моцарта [6], то выявляется следующее: ощущения прекрасного исходят от воспринимаемого им образа, под впечатлением которого он мог находиться продолжительное время. Поэтому, преимущественно, принцип удовольствия может способствовать формированию творческой мысли и в последующем стать причиной создания шедевра мировой культуры.

Второе понятие Кант, – возвышенное – характеризует следующим образом: «чувство возвышенного предполагает связанное с суждением о предмете движения души как свою отличительную особенность, тогда как вкус к прекрасному предполагает и сохраняет душу в состоянии спокойного созерцания» [4, с. 113]. Высказывание мыслителя обращено к формированию идеи создаваемого произведения, то есть к процессу конструирования идеала, основанного не только на эстетических, но и этических категориях. Замысел произведения должен быть не только прекрасен, но и отображать идеалы добра и справедливости, что можно встретить в изобразительном искусстве, это поэтическом и литературном творчестве. Таким образом, возвышенное – это совпадение внутреннего идеала и «реального» объекта в предметной действительности, на основе накоплений в памяти ряда представлений, которые и формируют телеологическое основание. Л.А. Калинников придерживается в отношении возвышенного схожей формулировки данного понятия, считая его формой нереализованного совершенства [3]. Понятие «возвышенного» можно рассматривать как потенцию или возможность, которая может быть реализована или оставаться в нереализованной форме. Эстетическая способность суждения, которая обозначена кенигсбергским мыслителем как третий аспект творчества, представляет собой критическую оценку эстетического объекта или явления. Данную характеристику может дать не индивид с обыденным сознанием, а творческий человек, который обладает не только развитыми критическими способностями спекулятивного разума, но и профессиональными навыками и умениями. В дальнейшем развитии критического идеализма способность суждения, как комплексная характеристика творчества и процесса создания художественного объекта, раскрывается представителями немецкого неокантианства в призме проработки трансцендентального метода.

Проблема творчества в философии немецких неокантианцев станет предметом рассмотрения, как в Марбургской, так и в Баденской школах неокантианства. Безусловно, проблематика творчества наиболее развита в трудах В. Виндельбанда, основателя Баденской школы, но и Г. Коген не оставил данный предмет без своего внимания.

Виндельбанд рассматривает проблему творчества с позиции философии культуры, которую он понимает как: «совокупность всего того, что человеческое сознание в силу присущей ему разумности вырабатывает из данного ему материала» [2, с. 12]. Мыслитель не рассматривает механизмы творчества, а обращается к основаниям восприятия творчества и его рефлексии в призме культурно-исторического контекста. Сопоставляя его позицию с проблематикой творчества у Канта, можно предположить, что эстетическая способность суждения тоже сфокусирована на окружающей действительности, с той лишь разницей, что кенигсбергский мыслитель рассматривает реальность с точки зрения выявления эстетического объекта или явления. Немецкий неокантианец рассматривает абсолютное проявление творчества, свойственное всем областям знания, выявляя рациональность мышления, его необходимость для искусства в качестве активного сознания. Виндельбанд пишет: «всякое художественное творчество порождает свои предметы из активности сознания, приписывая… объективную сообщаемость» [2, с. 13]. С одной стороны, Кант не обозначает объективность искусства, а, наоборот, сводит его к субъективности восприятия и исходных причин художественного творчества. С другой стороны, в высказывании Виндельбанда есть аксиологическое замечание, что сознание дает объективную сообщаемость разрозненных представлений, способное сконструировать фантазию художника, то есть оформить идеальный образ художественного объекта.

Эстетика чистого чувства Когена обращена уже к сущности творческого процесса, способного создавать что-то новое и неповторимое. Создание нового и творчество обуславливают личностной заинтересованностью творца,  его приобщением к творчеству. А. Пома, современный исследователь наследия Когена, по этому поводу пишет: «любовь охватывает безобразное, преобразовывает его, делает его моментом прекрасного» [8, с. 192]. Высказывание  Когена обращено к теме любви в искусстве, способная изменить предшествующий материал, сделать его более совершенным. В целом, немецкий философ в своей системе трансцендентального идеализма обращается как к самосовершенствованию, так и к проблеме формирования идеала, что способствует рационализации процесса творчества в двух аспектах: в теоретико-методологической плоскости и с позиции искусствоведения, отсылающего к антропологической специфике создания художественных объектов.

В завершении отметим, что в целом немецкое неокантианство обращено к двум моментам проблематики творчества: 1) к раскрытию формирования личности художника, творца, и 2) к вопросу конституирования творческой идеи, ее объективированию и реализации. Конечно, многие положения об искусстве, заложенные Кантом, не нашли отклик у немецких неокантианцев, однако рецепция эстетической способности суждения в процессе формирования объекта художественного творчества была критически переосмыслена в новом ракурсе рассмотрения, что сохраняет свою актуальность.

Список литературы:

1. Белов В.Н. Герман Коген и русская философия: к истории отношений // Герман Коген в истории русской философии. – М.: Изд-во РУДН, 2018. – С. 12-13.
2. Виндельбанд В. Избранное: Дух и история. – М.: Юрист, 1995. – 687 с.
3. Калинников Л.А. «Уроки кантова анализа возвышенного» // Кантовский сборник. – 1977. – №1(2). – С. 81-89.
4. Кант И. Критика способности суждения. – СПб.: Азбука, 2020. – 448 с.
5. Коген Г. Эстетика чистого чувства (перевод с немецкого Т.А. Акиндиновой) // Studia culturae. – 2002. – №.3. – С. 211-224.
6. Моцарт В.А. Полное собрание писем. – М.: Международные отношения, 2006. – 536 с.
7. Найман Е.А. Принцип удовольствия как основа систематической целостности философии // Известия ТПУ. – 2003. – №5 (306). – С. 112-116.
8. Пома А. Критическая философия Германа Когена. – М.: Академический проект, 2012.  – 319 с.
9. Тетюев Л.И., Владимиров П.А., Гущин Я.Д. Корреляция свободы и творчества в концепции нравственного образования С.И. Гессена // Современное культурно-образовательное пространство гуманитарных и социальных наук. – Саратов: Саратовский источник, 2020. – С. 829-838.