ПЕРЕГОВОРНЫЙ ПРОЦЕСС УРЕГУЛИРОВАНИЯ ПРИДНЕСТРОВСКОГО КОНФЛИКТА: ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ И РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ

ПЕРЕГОВОРНЫЙ ПРОЦЕСС УРЕГУЛИРОВАНИЯ ПРИДНЕСТРОВСКОГО КОНФЛИКТА: ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ И РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ

Талмазан Лариса

докторант, Специальность «Теория, методология и история политологии; политические процессы и институты», Докторская школа социальных и образовательных наук, Молдавский государственный университет,

Республика Молдова, г. Кишинев

THE NEGOTIATION PROCESS OF THE TRANSNISTRIAN CONFLICT SETTLEMENT: INTERACTION OF THE NATIONAL AND REGIONAL ELITE

Larisa Talmazan

Doctoral student, specialty "Theory, methodology and history of Political science; political processes and institutions", Doctoral School of Social and Educational Sciences, Moldavian State University,

Moldova Republic, Chisinau

АННОТАЦИЯ

На протяжении 30 лет национальная элита Республики Молдова находится в конфронтационных взаимоотношениях с региональной элитой Приднестровья. За это время было предпринято множество попыток наладить переговорный процесс, но нынешняя ситуация демонстрирует по-прежнему деструктивный характер взаимодействия. Во многом это обусловлено и внешнеполитическими приоритетами: «европейский вектор – евразийский проект». Также на характер взаимоотношений во многом оказывают влияния страны-гаранты, отношения между которыми в последнее время носят напряженный характер.

ABSTRACT

For 30 years, the national elite of the Republic of Moldova has been in confrontational relations with the regional elite of Transnistria. During this time, many attempts have been made to establish a negotiation process, but the current situation still demonstrates the destructive nature of interaction. This is largely due to foreign policy priorities: "the European vector - the Eurasian project". Also, the nature of the relationship is largely influenced by the guarantor countries, relations between which have recently been tense.

Ключевые слова: политическая элита, национальная элита, региональная элита, переговорный процесс.

Keywords: political elite, national elite, regional elite, negotiation process.

Главным гарантом современных демократий, по мнению американского политолога А. Лейпхарта, выступает сотрудничество элит и их согласие по базовым ценностям (языковым, этническим, религиозным и т.д.). Адаптируя эту идею к сложившимся реалиям в Республике Молдова, следует отметить, что во взаимоотношениях молдавской правящей элиты с региональной элитой Приднестровья поиск согласия идет сложно и противоречиво. Раскол между политическими элитами Республики Молдова по линии европейский вектор – евразийский проект, находит свое отражение и в разделении молдавского общества по вопросу дальнейшего развития страны. В отношениях национальной правящей элиты с региональной элитой Приднестровья этот кливаж усугубляется расколом «унитаризм – федерализм», который отражает линию конфликта между последователями унитарного и неделимого государства и сторонниками федерализации Республики Молдова как способа решения приднестровского конфликта [15, p.158]

Важно отметить, что специфической особенностью Республики Молдова является то, что уже в начале 90-х годов первое поколение политической элиты молодого независимого государства распадается на центральную и региональную политические элиты (Приднестровья и Гагаузии). Отношения между ними сразу приобрели конфликтный характер, что нашло свое проявление в политической конфронтации на юге и военном конфликте в восточных районах страны весной-летом 1992 года. И если Гагаузия впоследствии вернулась в правовое поле Республики Молдова, то восточные районы страны избрали собственный путь развития и в сентябре 1990 г. было создано самопровозглашенное образование Приднестровская Молдавская Республика (ПМР). Сложившаяся ситуация предопределила создание условий, в которых параллельно с формированием национальной элиты происходило становление региональных элит.

Еще в середине ХХ в. западные исследователи отмечали различия на уровне местных элит в Молдавской ССР[17]. Ирландский исследователь Р. Хилл, проанализировав состав и механизм рекрутирования руководящих структур города Тирасполя, сделал вывод об отличии региона от «остальной МССР» [6, c. 274]. Специфика региона оказала значительное влияние на развитие событий, произошедших на рубеже 1980-1990-х годов, и способствовала формированию институтов, главной целью которых было выражение и защита интересов населения, несогласного с политикой республиканских властей.

Основой для приднестровской элиты стала контрэлита, состоявшая преимущественно из представителей индустриального сектора, имевших большинство в местных советах, а также объединенные советы трудовых коллективов (ОСТК), нередко выполнявших параллельные с государством функции [6, c. 275]. Важным каналом рекрутирования в приднестровскую политическую элиту стал отток квалифицированных кадров из Кишинева, подвергшихся языковой и иной дискриминации, а также разделявших идеи, провозглашенные в Приднестровье.

По мнению ряда авторов, на начальном этапе определяющее значение для формирования приднестровской политической элиты имел фактор взаимоотношений с молдавскими властями. Как отмечают Леонтьева О.В. и Ястребчак В.В., «в какой-то степени можно говорить о том, что одним из исходных принципов при формировании приднестровской политэлиты была известная формула «Приднестровье – не Молдова», и противодействие молдавской стороне стало основным консолидирующим фактором» [6, c. 275].

На наш взгляд, в развитии политической элиты Приднестровья можно выделить три этапа, совпадающих с хронологическими рамками пребывания у власти президентов И. Смирнова (1990-2011), Е. Шевчука (2011-2016), В. Красносельского (2016 – н.в.), так как именно президент является ключевой фигурой в системе власти, во многом определяющей перспективы развития Приднестровья.

Формирование приднестровской политической элиты начинается с провозглашения независимости ПМССР 2 сентября 1990 года. В конце 1990 г. прошли выборы в Верховный совет ПМССР (с ноября 1991 г. – ПМР) (64 чел.), который на 80% состоял из депутатов, входящих в ОСТК.. В декабре на альтернативной основе были проведены прямые выборы президента, на которых И.Н. Смирнов получил 65,4% голосов.

Необходимо отметить, что в начале 1990-х годов в системе власти Приднестровья Верховный совет обладал широкими полномочиями, но и политический вес президента также был значительным. Правительство несло двойную ответственность: перед президентом и Верховным советом. Конституционная реформа 1995 г. способствовала расширению полномочий президента при сохранении большого политического веса за Верховным советом. Реформа способствовала укреплению президентской власти И. Смирнова, который на президентских выборах 1996 г. не имел сильных конкурентов и одержал победу, набрав 71,9 % голосов.

Следующая конституционная реформа была проведена перед выборами в Верховный совет 2000 г., в результате которой президент приобретал новые полномочия, а политическое влияние Верховного совета сокращалось. Правительство было упразднено, вместо него появился кабинет министров – совещательный орган при президенте. Приднестровье официально стало президентской республикой, были отменены ограничения на количество сроков нахождения президента у власти.

Что касается начального этапа формирования приднестровской политической элиты, то, в начале 1990-х в ней наблюдался раскол по вопросу взаимодействия с центральной властью и распределения полномочий между властными структурами. Существовали значительные разногласия между патриотическим и либеральным направлениями.

В 2000-е годы происходило усиление политического влияния крупного бизнеса, ключевым участником которого стала частная компания «Шериф». Отношения между ней и руководством Приднестровья в 1990-е гг. – начале 2000-х гг. носили взаимовыгодный характер. Политическим оформлением этих отношений стало общественное движение «Обновление», которое позже трансформировалось в партию и со временем стало серьезной оппозиционной силой. Идеи движения получили поддержку избирателей, и на выборах в Верховный совет 2000 г. «Обновление» получило 7 мест из 43. Политическая риторика лидеров «Обновления» основывалась на идее о том, что И.Смирнов фактически отказался от решения проблем приднестровского общества, и в регионе наметился серьезный кризис государственного управления [1, c. 57], который усугублялся высоким уровнем коррупции и «отсутствием механизмов самоочищения у действующего на тот момент поколения политэлиты

По итогам парламентских выборов 2005 г. «Обновление» стало наиболее влиятельной силой в Верховном совете Приднестровья. На парламентских выборах 2010 г. партия еще более упрочила свои позиции, получив 28 из 43 мандатов. Ей не хватило всего одного мандата для обладания конституционным большинством, что было очень важно в контексте политической борьбы за конституционные изменения, накануне президентских выборов в регионе в 2011 году. Лидеры «Обновления» ясно выразили свои намерения изменить ситуацию, при которой формирование, обладающее конституционным большинством, находится не у власти, поскольку президентский режим Приднестровья предусматривает, что вся исполнительная власть сосредоточена в руках президента, который самостоятельно формирует кабинет министров.

В преддверии президентских выборов, в условиях конфликта между президентом и Верховным советом в Конституцию были внесены новые поправки, которые существенно модифицировали систему власти и управления. В Приднестровье появился новый институт власти – правительство и пост председателя правительства. Внесение данных поправок преследовало цель создать два равноценных центра власти – президента и Верховного совета.

Смена лидера «Обновления» в 2010 году (вместо Е. Шевчука им стал А. Каминский) привела к тому, что при новом лидере партия совершила скорее консервативный переворот. В начале 2010-х гг. «Обновление» стало восприниматься как неотъемлемая часть правящего класса, несущая ответственность за положение дел наравне с президентом. В условиях перехода «Обновления» на более умеренные позиции Шевчук, имевший широкую узнаваемость и опыт государственной деятельности на одном из высших постов, выступил с критикой «Шерифа» и перехватил оппозиционную повестку дня [2, c. 57].

В ходе президентских выборов в декабре 2011 г. лидер «Обновления» А. Каминский позиционировал себя как «кандидат Кремля». Однако результаты первого тура стали для многих неожиданными: Е. Шевчук получил 38,5% голосов, А. Каминский – 26,5 %, И. Смирнов – 24,8 %. Во втором туре Каминский набрал меньше голосов, чем в первом - 19,6 % против 73,9 % у Шевчука.

Результаты выборов продемонстрировали, во-первых, усталость населения от двадцатилетнего правления первого президента ПМР И. Смирнова, и, во-вторых, подтвердили правильно обозначенный Е. Шевчуком приоритет политики, затрагивающий интересы каждого избирателя в сложных экономических условиях, - содействие улучшению жизни простых граждан и экономических субъектов Приднестровья. Начался второй этап формирования приднестровской политической элиты.

Приход к власти Е. Шевчука был встречен международным сообществом с ожиданиями «большей открытости в отношении Запада». Однако на начальном этапе новый приднестровский лидер был озабочен укреплением собственных позиций. Верховный совет, уступив президенту полный контроль за исполнительной властью, жестко отстаивал свои прерогативы в сфере законодательства. Были отклонены инициативы президента по изменению Конституции, направленные на еще большее расширение полномочий главы государства и наделение дополнительными пол­номочиями правительства.

За свой президентский срок Е. Шевчук выступал со многими инициативами, однако ни одна из них не была реализована, поскольку существовало жесткое противостояние со стороны Верховного совета. Ряд тактических ошибок в противостоянии с Верховным советом и бизнес-элитой Приднестровья, а также крайне сильное падение личной популярности, связанное с неопрадавшимися надеждами избирателей на улучшение уровня жизни, привели к поражению Е. Шевчука на президентских выборах 2016 года.

Третий этап в развитии приднестровской политической элиты начался с приходом к власти нового президента Приднестровья бывшего председателя Верховного совета Вадима Красносельского, поддерживаемого «Шерифом». Несмотря на то, что электоральная кампания 2015-2016 гг. проходила в условиях жесткого внутриэлитного кризиса, он все же не перерос в масштабное внутреннее противостояние [6].

Итоги парламентских 2015 г. и президентских выборов 2016 г. свидетельствуют о дальнейшем сращивании экономики и политики, масштабном рекрутировании в политическую элиту представителей крупного бизнеса, что привело к концентрации власти в руках ведущей бизнес-структуры Приднестровья «Шериф». Ее ставленники контролировали все ключевые посты – президента, премьер-министра, председателя Верховного совета, главы партии «Обновление».

Приднестровские эксперты отмечают, что с приходом нового президента каких-либо кардинальных изменений в системе власти и управления в Приднестровье не произошло. Практически все важнейшие для республики структуры остались в неизменном виде, чего нельзя сказать о персоналиях.

Следует отметить, что на всем протяжении процесса формирования приднестровской политической элиты одним из главных оставался внешний фактор, который играл и продолжает играть консолидирующую роль. Жители Приднестровья воспринимают Россию как главный источник поддержки и защиты населения региона. Как следствие, приднестровский политический класс избежал проблемы фрагментации: все группы политической элиты действуют в рамках консенсуса в вопросе о приоритете интеграции с Россией, такой же консенсус существует между политической элитой и народом [6].

Практически все основные политические силы Молдовы едины в своем подходе к решению приднестровской проблемы в рамках унитарной модели государства. Официальная позиция органов государственной власти Республики Молдова отражена в Законе об основных положениях особого правового статуса населенных пунктов левобережья Днестра (Приднестровья), согласно которому Приднестровье является автономно-территориальным образованием с особым правовым статусом в составе Республики Молдова [3].

В то же время в качестве вариантов решения приднестровского конфликта предлагались проекты, связанные с федерализацией Республики Молдова: проект ОБСЕ (2002 г.); проект В. Воронина по разработке Конституции объединенного федеративного государства с участием представителей Приднестровья (2003 г.); меморандум Д. Козака, предусматривающий создание ассиметричной федерации (2003 г.); «План урегулирования приднестровской проблемы» В. Ющенко, предусматривающий предоставление Приднестровью широкой автономии в составе Молдовы (2005 г.); проект федерализации Республики Молдова И. Додона.

Следует отметить, что в процессе урегулирования приднестровского конфликта фактор элит изначально выступал в качестве весомого конфликтогенного элемента. И сегодня отношения между молдавской и приднестровской политическими элитами можно оценить как конфликтные, не нацеленные на поиск компромиссов и достижение консенсуса. В частности, и Кишинев, и Тирасполь отказывают друг другу в принятии самостоятельных решений, делая акценты на зависимости соответствующих элит от Москвы и Брюсселя; молдавская политическая элита позиционирует себя в качестве «центральной», тем самым считая свое положение доминирующим; каждая из политических элит считает ту или иную модель международной интеграции не только инструментом для внутреннего развития, но и для давления на другую сторону [6, p. 276].

Переговорный процесс по урегулированию приднестровского конфликта имеет длительную историю и представляет собой пример различного рода взаимоотношений национальной и региональной элиты. Получив конституционное большинство по итогам парламентских выборов 1994 г., АДПМ и Избирательный блок «Социалистическая партия и Движение Unitate-Единство» воспользовались возможностью принять решения по приднестровскому вопросу.

В переговорном процессе со стороны Молдовы главным переговорщиком выступал президент М. Снегур, с приднестровской стороны – И. Смирнов, занимавший пост президента непризнанного образования.  В апреле 1994 г. М. Снегур и И. Смирнов провели двустороннюю встречу, на которой подтвердили, что сложилась «новая общественно-политическая ситуация, являющаяся серьезной предпосылкой для успешного разрешения кризиса», что позволяет «безотлагательно и без предварительных условий начать процесс по всему комплексу вопросов, представляющих взаимный интерес» [4, p.19]. По итогам следующих встреч между М. Снегуром и И.Н. Смирновым в июне – июле 1995 г. стороны обязались «не применять во взаимных отношениях военную силу и не оказывать политические, экономические или иные формы давления друга на друга» [13, p.40], что явилось свидетельством стремления правящей и региональной элиты найти совместный подход к решению сложившейся ситуации.

После раскола АДПМ и приближения президентских выборов 1996 г. более активную позицию по приднестровскому вопросу стали занимать П. Лучинский (председатель парламента) и А. Сангели (премьер-министр), которые выступали за скорейшее подписание меморандума о нормализации отношений с Приднестровьем, придерживаясь более умеренной позиции по сравнению со Снегуром. Однако, став президентом, П. Лучинский ужесточил свою прежнюю позицию по проекту меморандума и потребовал включить в него положение о том, что Приднестровье является частью единой и неделимой Молдовы [14, p. 169],тем самым полностью продолжив линию М. Снегура.

Меморандум «Об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем» был подписан в мае 1997 г. Лучинским и Смирновым в присутствии руководителей стран-гарантов и представителя ОБСЕ. В Меморандуме было зафиксировано, что Молдова и Приднестровье являются равными сторонами в процессе построения общего государства и строят свои отношения в рамках единого государства в границах Молдавской Советской Социалистической Республики на 1 января 1990 года [7].

Для Молдовы ключевое значение имело подтверждение принципа ее территориальной целостности, для Приднестровья – признание его права самостоятельно устанавливать и поддерживать контакты в экономической сфере [12, p.146].

В июле 1999 года представители Молдовы и Приднестровья подписали пакет документов по сотрудничеству в социально-экономической области и, в присутствии посредников переговорного процесса, приняли совместное заявление о строительстве отношений между сторонами на принципах общих границ, экономического, правового, оборонного и социального пространства. Также в 1999 г. на саммите ОБСЕ в Стамбуле Россией было принято обязательство о завершении вывода российских войск с территории восточных районов Республики Молдова к концу 2002 года.

В марте 2000 года в Киеве состоялась встреча с участием представителей России и ОБСЕ, в ходе которой обсуждались принципы построения общего государства. Конституционный кризис 2000 г. в Республике Молдова, который завершился досрочными парламентскими выборами и абсолютной победой ПКРМ, затормозил этот процесс.

В 2002-2003 гг. появились планы федерализации Молдавии как одного из путей разрешения приднестровского конфликта. В 2002 г. в Киеве был представлен план ОБСЕ, определяющий юридический статус Приднестровья. Другой план был предложен в 2003 г. специальным представителем Президента России Д. Козаком и закреплен в «Меморандуме об основных принципах государственного устройства объединенного государства»[7], предусматривающим для Молдовы вариант «ассиметричной федерации» с разграничением полномочий между федеральным центром и субъектами федерации.

Сначала В. Воронин и И. Смирнов дали публичные обещания подписать документ, однако в последний момент В. Воронин от его подписания отказался.

Летом 2005 года парламент Молдовы принял Закон об особом правовом статусе населенных пунктов левобережья Днестра (Приднестровья), в одностороннем порядке объявленном основой урегулирования приднестровского конфликта. Все посредники и наблюдатели советовали Кишиневу не идти на этот шаг [16, p.296],но закон был принят молдавским парламентом единогласно.

В соответствии с принятым законом, переговорный процесс должен был осуществляться «для достижения целей демократизации и демилитаризации Приднестровья», что соответствовало «Плану урегулирования приднестровской проблемы», предложенном президентом Украины В. Ющенко [9, p. 69].

В свою очередь, политические элиты Тирасполя ответили на действия Кишинева проведением в сентябре 2006 г. референдума, на который были вынесены два вопроса: «Поддерживаете ли Вы курс на независимость Приднестровской Молдавской Республики и последующее свободное присоединение Приднестровья к Российской Федерации?» и «Считаете ли Вы возможным отказ от независимости Приднестровской Молдавской Республики с последующим вхождением в состав Республики Молдова?»[11] 97,2 % избирателей высказались за дальнейшее формирование ПМР как независимого государства и поддержали последующее присоединение Приднестровья к России. 94,9 %, посчитали нецелесообразным отказ от независимости ПМР и последующим вхождением региона в состав Республики Молдова на правах автономии [10].

Объявление экономической, политической, информационной блокады Приднестровья со стороны Молдовы и Украины, а также отказ подписать Меморандум Козака привел к конфронтации в отношениях Молдовы и России. Но уже с 2006 г. Воронин попытался снова заключить тайные соглашения с Москвой, стремясь с помощью дружественной риторики побудить ее содействовать реинтеграции Молдовы. Политика, проводимая Ворониным, полностью разрушила его имидж как надежного партнера в Тирасполе, Москве и на Западе [2, p.55].

В 2008 г. после длительного перерыва возобновились личные встречи президента Республики Молдова Воронина и приднестровского лидера Смирнова. Но парламентские (апрель 2009) выборы в Молдове и последовавшие за ними события, а также активизация внутриполитической борьбы в Приднестровье в 2009-2011 гг. привели к уменьшению возможностей по достижению политических соглашений между сторонами.

В сентябре 2011 г. после пяти лет перерыва удалось принять решение о возобновлении переговорного процесса в формате «5+2». В Приднестровье пришедший к власти Е.Шевчук в отношениях с Молдовой объявил политику «малых шагов», предложив Кишиневу двигаться к решению сложных вопросов через урегулирование практических проблем в сфере образования, транспортной инфраструктуры, медицинского обеспечения. В итоге стороны смогли добиться некоторых договоренностей, в частности, о возобновлении минимального железнодорожного сообщения [1, p. 57].

Подписание Соглашения об Ассоциации РМ-ЕС в 2014 году, события в Украине привели к дальнейшему углублению противоречий между Кишиневом и Тирасполем по линии европейский / евразийский внешнеполитический вектор. Застою в переговорном процессе способствовал также и тот факт, что Филат и Шевчук, которые играли ключевую роль на переговорах, лишились власти. 

Определенный прорыв в переговорном процессе произошел в 2016-2017 гг. в период председательства в ОБСЕ Германии (2016) и Австрии (2017), когда удалось построить общий консенсус. Отложив рассмотрение вопроса о статусе Приднестровья, участники формата «5+2» договорились сосредоточиться на достижении конкретных практических социальных, экономических и административных проблем, порождавших взаимное недоверие между Кишиневом и Тирасполем.

Бывший глава миссии ОБСЕ в Молдове, У. Хилл считает, что после долгих лет стагнации достигнутые успехи стали возможными благодаря деятельности ОБСЕ, которой удалось возродить формат «5+2», позиции России, ЕС и США, которые придерживались сложившегося политического консенсуса об урегулировании приднестровского вопроса, что нужно добиваться практического примирения между Кишиневом и Тирасполем, считая Приднестровье частью Молдовы с особым политическим статусом, а не независимым государственным образованием [17]. Кроме того, новые власти Приднестровья участвуют в переговорах на уровне экспертных групп, пошли на заметные уступки в переговорах с Молдовой и ЕС, благодаря которым приднестровские предприятия могут разделить преимущества углубленной и всеобъемлющей зоны свободной торговли между ЕС и РМ и получить формальную регистрацию в Молдове [8].

Вопрос о федерализации Молдовы вновь поднимался в ходе предвыборной президентской кампании 2016 года И. Додона, который заявлял, что федерализация является единственным решением молдавско-приднестровского конфликта. Однако после избрания президентом он стал поддерживать официальную позицию Кишинева - идею «особого статуса» для Приднестровья [5].

С приходом новой политической элиты во главе с президентом М. Санду взаимодействие с региональной элитой левобережья по-прежнему носит деструктивный характер, во многом обусловленный спецификой молдо-российских отношений. Недавнее заявление М. Санду о том, что Россия «развязала войну в Приднестровье против Молдовы в 1992 году»усугубило взаимоотношения с Российской Федерацией и так носившие напряженный характер.

Вопрос о статусе Приднестровья является по–прежнему нерешенным. Стороны либо отказываются его обсуждать, либо воспроизводят свои максималистские требования: Тирасполь понимает разрешение конфликта как процесс признания независимости, а Кишинев как распространение полной юрисдикции Молдовы на всю территорию Приднестровья.

Список литературы:

1. Девятков А.В. Днестровский узел: перед новым витком? Пути к миру и безопасности, (№ 1(44). 2013. с.57
2. Девятков, А.В. Днестровский узел: перед новым витком? В: Пути к миру и безопасности, № 1(44). 2013. с.55 (52-60)
3. Закон  Nr. 173 от  22.07.2005 об основных положениях особого правового статуса населенных пунктов левобережья Днестра (Приднестровья). Опубликован: 29.07.2005 в Monitorul Oficial Nr. 101-103
4. Заявление руководителей Молдавии и Приднестровья. (28 апреля 1994 г.). В: Переговорный процесс между Приднестровской Молдавской Республикой и Республикой Молдова в документах. / Под ред. Н.В. Штански. – Бендеры: Полиграфист, 2014. С. 19. 
5. Игорь Додон: Федерализации в качестве концепции урегулирования приднестровского конфликта нет в повестке дняhttps://www.ipn.md/ru/igor-dodon-federalizatsii-v-kachestve-kontseptsii-uregulirovaniya-pridnestrovsko-7965_1069768.html#ixzz6RaNiXowB (Дата обращения 08.07.2020)
6. Леонтьева О.В., Ястребчак В.В. Политические элиты Молдовы и Приднестровья  в условиях конкуренции европейского и евразийского интеграционного проектов, с.275-282. Восточное партнерство: цели – опыты – вызовы. Краков, 2013, с.276.
7. Меморандум «Об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем», http://mfa-pmr.org/ru/JLK (Дата обращения 15.07.2020)
8. Молдова в нюансах. Уильям Хилл о молдавских выборах и прогрессе вокруг Приднестровья, https://newsmaker.md/rus/novosti/moldova-v-nyuansah-uilyam-hill-o-moldavskih-vyborah-i-progresse-vokrug-pridnestrov-36022/ (Дата обращения 13.07.2020)
9. Нантой О. Истоки и перспективы разрешения Приднестровского конфликта. // Молдова-Приднестровье. Общими усилиями к успешному будущему. Переговорный процесс. – Кишинэу: Изд-во Cu drag, 2009, с.69.
10. Постановление Центральной избирательной комиссии ПМР от 26 сентября 2006 г. № 100 «Об утверждении итогов голосования на республиканском референдуме по вопросам взаимоотношений с Российской Федерацией и Республикой Молдова» // Государственный суверенитет Приднестровской Молдавской Республики: Научн. изд. – Тирасполь: ЦСПИ «Перспектива», 2006. – 228 с.
11. Референдум в Приднестровье, https://ria.ru/trend/pridnestrovye_referendum_160906/
12. Смирнов И.Н. Жить на нашей земле… С. 146.  Тирасполь: Литера, 2005. – 236 с. 146. 
13. Соглашение о поддержании мира и гарантиях безопасности между Республикой Молдова и Приднестровьем. (Тирасполь, 5 июля 1995 г.). В: Переговорный процесс между Приднестровской Молдавской Республикой и Республикой Молдова в документах. / Под ред. Н.В. Штански. – Бендеры: Полиграфист, 2014. С. 40.  
14. Феномен Приднестровья. / Н.В. Бабилунга, С.И. Берил, Б.Г. Бомешко и др. – Тирасполь: РИО ПГУ им. Т.Г. Шевченко, 2000, с. 169.
15. Varzari, P. Istoriapolitică a Republicii Moldova. P. 158.
16. William H. Hill. The OSCE and the Moldova-Transdniestria Conflict: Lessons in Mediation and Conflict Management. In: Security and Human Rights 24 (2013) p. 296 (287–297), https://www.shrmonitor.org/assets/uploads/2017/09/Hill.pdf (Дата обращения 16.07.2020)