СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ, ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ВОЗНИКНОВЕНИЯ КОНФУЦИАНСТВА

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ, ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ВОЗНИКНОВЕНИЯ КОНФУЦИАНСТВА

Караев Эдуард Таймуразович

канд. полит. наук, ассистент кафедры гуманитарных дисциплин СУНЦ МГУ им. М.В. Ломоносова,

РФ, г. Москва

SOCIO-POLITICAL, HISTORICAL CONTEXT OF THE EMERGENCE OF CONFUCIANISM

Eduard Karaev

сandidate of political sciences,  assistant at the department of humanitarian disciplines Lomonosov Moscow State University SUNTS,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

Данная статья посвящена становлению конфуцианской философской школы. В статье рассмотрены социально-политические, исторические предпосылки формирования философской школы Конфуция, которая оказала огромное влияние на культурное развитие китайской нации, на формирование ее национальной идентичности, психологии, образа мышления и бытовых обычаев. Помимо этого конфуцианство стало неотьемлемой частью мировой культуры и философии.

ABSTRACT

This article is devoted to the formation of the Confucian philosophical school. The article considers socio-political and historical prerequisites for the formation of the Confucian philosophical school, which had a great influence on the cultural development of the Chinese nation, on the formation of its national psychology, way of thinking and everyday customs. In addition, Confucianism has become an indispensable part of world culture and philosophy.

Ключевые слова: конфуцианство, Конфуций, китайская философия, конфуцианская этика, патриархально общество, морально-этические нормы поведения, государственное управление.

Keywords: confucianism, Confucius, chinese philosophy, confucian ethics, patriarchal society, moral and ethical standards of behavior, public administration.

Кризисные социально-политические и экономические процессы, происходившие в древнекитайском обществе на рубеже VII–IV вв. до н. э., поиск эффективных методов управления государством оказали серьезное влияние на развитие общественно-политической и философской мысли. Проблемы политического характера в наибольшей степени увлекали древнекитайских философов. Происходило формирование различных социально-политических концепций, но наиболее плодотворными и интересными по своему содержанию оказались научные поиски школы конфуцианцев, стремившихся к главной цели – созданию и обоснованию сильного централизованного государства. Именно они оказали определяющее влияние на построение теории государства и права, на фундаменте которой строилась вся практика государственного управления.

Каковы же были социально-политические, исторические предпосылки формирования конфуцианства? Для анализа истоков формирования конфуцианской философии нам необходимо обратить внимание на более ранний период истории Китая, нежели время, в которое жил и осуществлял свою деятельность Конфуций. Ранний период эпохи Западной Чжоу (1000 лет до н.э.) отличается углубляющимся процессом разложения родоплеменных отношений и зарождением начальных признаков государственного обустройства. Условием жизнеспособности и устойчивости племени при родоплеменных отношениях было основанное на моральных, физических и волевых качествах избрание достойного вождя. Племя мог возглавить лишь самый достойный представитель социальной организации. Такова естественная природа иерархических отношений в обществе. «…усложнение общества неизбежно приводит к введению организационной иерархии. Последнее означает появление специальных лиц, выполняющих только управленческие функции. Эти лица получают первоочередной доступ к ресурсам. Поскольку количество ресурсов почти всегда ограничено, доступ к ним опосредуется различными механизмами доминирования: у животных или в криминальном мире – «порядком клевания», в обществе – социальными позициями индивида. Статус обеспечивает доступ лидеров к общественным и значимым ресурсам. Сразу или постепенно, сознательно или неосознанно, все или некоторые управители стремятся воспользоваться создавшимся положением для улучшения личного благосостояния или получения новых привилегий. Таким путем в человеческом обществе возникли стратификация, государство, цивилизация и частная собственность»[3, с. 66].

В период родоплеменного уклада отношения в обществе строились на основе правового обычая, обладающего всеобщностью и санкционированностью властной верхушкой. В процессе разложения патриархальных отношений на смену правовому обычаю на авансцену политической жизни вышли конкурирующие между собой конфуцианское «ли» и легистское «фа».

Первые правители династии Чжоу внесли огромный вклад в укрепление своей власти. Но судя потому, что чжоуское протогосударство все же подвергалось центробежным тенденциям и в итоге, как результат, утратило свою централизованность, распавшись на множество автономных царств, можно с уверенностью утверждать, что создателям китайской государственности не удалось построить прочную основу для сохранения власти на протяжении долгого периода их правления. По мнению отечественного востоковеда Л.С. Васильева, «задача такого рода была в тех условиях просто неосуществимой, поэтому даже то, что было сделано и обеспечивало эффективность власти вана в первые два-три столетия и сохранение сакрально-авторитарной его власти в остальное время, можно считать немалым достижением»[1, с. 202].

Власть центра в начале Чжоу была крепкой. Что касается административной структуры, то государство состояло из уделов, начало которым положили первые правители чжоуской династии У-ван и Чжоу-гун. Об этом свидетельствует «Цзо-чжуань» – древнекитайский памятник исторической прозы, представляющий собой подробные комментарии событий в период 722–468 гг. до н.э. «Некогда У-ван, одолев Шан и завладев Поднебесной, предоставил пятнадцать уделов своим братьям и еще сорок родственникам из рода Цзи»[7, с. 203]. Из этого отрывка видно, что уделы распределялись по семейно-родственному принципу, и это объясняется представлениями древних китайцев о том, что правитель – ван – является наместником высшей силы и транслятором ее воли.

Притязания подобного характера для Поднебесной, в которой проявляется патернализм, система клановых связей и клановой иерархии, были абсолютной нормой. Патернализм, как явствует из источников, в то время пронизывал и определял характер каждой из сфер общественной жизни. Сакрализация власти правителя, обладателя «небесной благодати», идея о «Мандате Неба», помимо того, что гарантировали стабильность системы, придавали принципу подчинения старшему в клане небеснодетерминированную силу.

К концу периода западной Чжоу административной единицей была община цзун-цзу. Выдающийся российский синолог Л.С. Переломов, уделявший особое внимание социально-политическому и экономическому устройству Западной и Восточной Чжоу, отмечал, что патронимия, обозначающаяся термином «цзун-цзу», стала детерминирующей основой социальной организации Древнего Китая. «Она объединяла от нескольких сотен до тысячи и более семей, принадлежавших к одной родственной группе. Все эти семьи жили компактно, занимая порой несколько селений (ли). Члены патронимии делились на две возрастные категории: отцы – старшие братья (фусюн) и сыновья – младшие братья (цзыди). Представителями первой категории, как правило, были главы больших семей, ко второй относилось все молодое население патронимии. Женатые сыновья и младшие братья образовывали малые семьи, которые не отпочковывались сразу, а продолжали функционировать в составе большой семьи. Естественно, в таких условиях глава большой семьи, являвшийся распорядителем всего семейного имущества, пользовался большим авторитетом среди ее многочисленных членов. Все представители второй возрастной категории обязаны были почитать отцов и старших братьев своего цзуна»[5, с. 9]. Данный принцип внутри патронимии и был системообразующим в Китае довольно долго и в письменных источниках проявился в виде принципа почитания и преклонения перед старшими «сяо».

«Социально-правовое положение различных цзунов в том или ином царстве было неодинаковым. Все цзуны, отпочковавшиеся от патронимии правителя царства, считались аристократическими, что возвышало их над остальной массой. Такие цзуны возглавлялись, видимо, наследственными аристократами, занимавшими одновременно и высшие административные посты в государственном аппарате»[5, с. 9]. Характерная черта патронимии – стратификационная система социальных рангов и право на замещение высших административных постов, при этом данное право определялось не имущественным положением, а принципом принадлежности к знатному роду. Взрослые члены подобной патронимии не обладали равными правами, в учет брался принцип первородства, лишь старший сын от старшей жены имел право наследования ранга и должности отца. Младшие сыновья занимали более низкие ранги и должности, и нередки были случаи, когда представители боковых линий вообще были лишены каких-либо прав и находились на положении простолюдинов.

К слову говоря, в схожем положении оказался сам Конфуций. Являясь представителем боковой линии, мыслитель из царства Лу был ограничен в возможности поступления на высшие административные должности, несмотря на то, что его отец принадлежал к аристократическому роду.

Исследуя патронимическую структуру древнего китайского общества, отечественный китаевед, этнолог М.В. Крюков утверждает, что «члены одной цзун-цзу принадлежали к различным рангам и занимали неравноправное положение. Это выражалось, прежде всего, в том, что представители прямой и боковой линий родства имели неодинаковые права наследования в отношении имущества и статуса»[4, с. 210-211].

В дальнейшей истории Китая случилось так, что в связи с усилением имущественной дифференциации в цзуне именно представителям боковых линий суждено было сыграть ключевую роль в борьбе за переустройство общественной структуры и обоснование новых принципов управления государством и административным аппаратом. Что же касалось простых, незнатных цзунов, то руководство ими осуществлялось на принципах, которые можно отчасти считать демократическими. Во главе таких цзунов стоял совет старейшин (фу лао) из числа наиболее уважаемых, авторитетных, и скорее всего, зажиточных отцов-старейшин. Равноправие между членами патронимии достигалось путем справедливого распределения между ними земельных участков. К примеру, в одном из канонов конфуцианства, трактате «Мэн-цзы», говорится: «Справедливое правление начинается с проведения межей [на полях]; [когда] межи проведены несправедливо, пахотные поля [внутри] цзуна распределены неравномерно, то и количество [собранного] земледельцами зерна будет неравномерно»[6, с. 11.].

Эпоха, следующая после Западной Чжоу, называется Восточная Чжоу и делится на периоды «Весен и Осеней» («Чуньцю») и «Сражающихся царств» («Чжаньго»). Именно в этот период произошел излом во всех сферах древнекитайского общества, который и определил его дальнейшее развитие. Глобальные перемены в обществе привели к разложению родоплеменных отношений и возникновению множества своеобразных «полисов» – государств. История человеческой мысли ярко декламирует закономерность, что именно в кризисные моменты развития общества возникали самые значимые философские, социально-политические учения, имевшие в себе потенцию решающего вклада в формирование мировых цивилизаций. В древнем Китае возникает отдельное сословие ученых – ши.

Во времена Восточной Чжоу, в VII–V вв. до н.э., начинается «железный век», происходит активное внедрение в земледелие железных орудий труда, усиленное строительство ирригационных сооружений. Внутри самой общины наблюдается рост имущественной дифференциации, что уже к IV в. до н.э. привело к повсеместному нарушению принципов справедливого распределения наделов в общине. Введение натурального налога, который взимался независимо от урожая, стало «тяжким бременем, вплоть до голодной смерти, ложилось на китайского крестьянина при неурожае»[2, с. 67]. Теперь главным объектом эксплуатации становится уже не община, а отдельная земледельческая семья.

В общегосударственном масштабе в VII–V вв. до н.э. чжоуский Китай превращается в арену острой политической борьбы и соперничества царств. На востоке – Ци и Лу, на северо-западе – Цинь, Чу на дальнем юге. Каждое государство, независимо от размеров, независимо от военной, экономической мощи воспринимало себя не просто автономным, но и полностью политически независимым образованием. Царства отличались, в первую очередь, по уровню экономического и социального развития. Развитие мелких царств сыграло решающую роль в процессе становления чжоуской государственности. Л.С. Васильев отметил, что «этот процесс развивался отнюдь не прямолинейно и однозначно. Успешно начавшись и получив немалый позитивный импульс благодаря усилиям выдающихся правителей начала Чжоу, заложивших основы централизованной административной системы, он затем не только затормозился, но и прекратился вовсе. На смену центростремительным факторам вскоре пришли центробежные, конкретным проявлением действия которых было развитие, а затем и расцвет удельной структуры со свойственными ей феодальными принципами, нормами, идеями, институтами»[1, с. 249].

Кризисное состояние общества требовало кардинальных инноваций и, в первую очередь, смены идеологического фона. Развернулись жаркие дискуссии по поводу выбора лучшей модели государственного управления. Л.С. Васильев выделил две модели политической эволюции: модель царства Лу и модель царства Цинь. Предложив свои пути развития, каждое из государств внесло свой вклад в становление основ централизованной империи. Но все же важнейший вклад в структуру единого Китая внесло царство Лу. Ни географическое положение, не экономическая и даже не политическая роль царства Лу сделали его особенным и исключительным. Все дело в системе ценностей, которая укрепилась и осталась неизменной даже через 500 лет после того, как данные нормы утвердил легендарный основатель этого царства Чжоу-гун. И неудивительно, что правители Лу считали себя не просто преемниками «великого чжоуского князя», но и наследниками мудрости и добродетели своего сакрального предка. Это обязывало их к пестованию тех высоких принципов, которые были привиты обществу раннечжоускими правителями. Ядром этих принципов были почитание мудрости предков-правителей, беспрекословное уважение к традициям, тщательное соблюдение церемониала, высокий общий культурный стандарт.

В новую эпоху, сопровождавшуюся упадком нравов, Конфуций взял на себя бремя возрождения общечеловеческих ценностей. Традиции предков постулировали неизменность патриархального уклада жизни с присущим ему делением на старших и младших и незыблемым приматом «своих», то есть клановой родни. Вот в этом и проявилась особенность луской модели формирования китайского общества. Не насилие, не своеволие безликой государственной машины, не произвол административного аппарата, а этически детерминированные патерналистские связи должны были заложить основу обновленных общественных взаимоотношений между людьми во все более усложняющейся социальной политической структуре.

Развернуто выступая со своим тезисом «государство – это большая семья», Конфуций придал ей аксиологическую характеристику в своем учении и тем самым обосновал огромную общественнонравственную значимость тем нормам и принципам, которые предложил еще пять сотен лет до него Чжо-гун. Нормы поведения «ли», принцип сыновней почтительности «сяо» делали особый упор на примат семейно-клановых родственных связей. И, несмотря на то, что в разгар междоусобных распрей и сопутствующие ему упадок нравов и рост безнравственности проповедь Конфуция могла казаться безнадежным анахронизмом, она удивительным образом оказала ошеломляющее воздействие на развитие китайской цивилизации. Конфуцию удалось не просто «оживить» лускую модель, но и придать ей значение всеобщей нормы.

Список литературы:

1. Васильев Л.С. Проблемы генезиса Китайского государства. М.: Наука, 1983.
2. История Китая; Учебник / Под редакцией А.В. Меликсетова.. – М.: ОНИКС. XXI век, 2004.
3. Крадин H.H. Политическая антропология / H.H. Крадин. – М.: Ладомир, 2001. Крюков М.В. Социальная дифференциация в Древнем Китае / М.В. Крюков // Разложение родового строя и формирование классового общества. – М., 1968.
4. Крюков М.В. Социальная дифференциация в Древнем Китае / М.В. Крюков // Разложение родового строя и формирование классового общества. – М., 1968/
5. Переломов Л.С. Конфуций. «Лунь юй». М.: Вост. лит-ра, РАН, 1998.
6. Переломов Л.С. Об органах общинного самоуправления в Китае в V–III вв. до н.э. / Л.С. Переломов. Китай, Япония. История и философия. – М., 1961.
7. Этика и ритуал в традиционном Китае: [сб. ст.]. – М.: Наука, 1988.