ИНТЕРНЕТ-ЗАВИСИМОЕ ПОВЕДЕНИЕ У ПОДРОСТКОВ ХАКАСИИ И ЕГО КОМОРБИДНЫЕ АССОЦИАЦИИ

ИНТЕРНЕТ-ЗАВИСИМОЕ ПОВЕДЕНИЕ У ПОДРОСТКОВ ХАКАСИИ И ЕГО КОМОРБИДНЫЕ АССОЦИАЦИИ

Эверт Л.С.

Костюченко Ю.Р.

Кузьмин П.С.

Сагалаков В.А.

Огурцова Л.Б.

Моисеева Л.И.

Введение

В последние десятилетия во всем мире ежегодно отмечается увеличение количества интернет пользователей. Посредством сети решаются задачи обработки и передачи информации, коммуникации и обучения, организации и проведения научных и псевдонаучных исследований. Проблема интернет-зависимости за последние 10 лет стала одной из наиболее значимых психолого-медицинских проблем как в отечественной, так и в зарубежной науке [2, 3, 5, 29, 34, 35].

Сегодня Интернет – один из самых доступных средств массовой информации. Современный школьник две трети свободного от учебных занятий времени, проводит в Интернете [4, 20]. Интернет становится помощником в повседневной жизни общества и, вместе с тем, объектом болезненного пристрастия. Интернет используется все чаще в самых разных сферах жизни, одновременно нарастает проблема чрезмерного использования интернет-пространства. В тоже время, до настоящего времени остаются спорными критерии диагностики, клинические проявления, факторы риска формирования и распространенности интернет-зависимого поведения [7, 8, 14, 22, 24, 28].

1. Обзор литературы

1.1. Понятие интернет-зависимости

Термин "Интернет-зависимость" был введен доктором А. Голдбергом, который описывал данный вид зависимости как: «неоправданно долгого, возможно патологического, пребывания в Интернете». Российский ученый А.В. Котляров определяет интернет-зависимость, как зависимость виртуальную. По мнению А.В. Котлярова виртуальная зависимость происходит тогда, когда у человека смещаются жизненные цели в виртуальную позицию, так сказать ненастоящую, выдуманную. Именно в это время человек ведет пассивный образ жизни, зависимый от виртуальной реальности. Учителя школ отмечают массовое увлечение школьников различными техническими новинками (планшетами, смартфонами, карманными цифровыми проигрывателями), которые стали широко доступны, и так же, как и компьютер, предоставляют возможность неограниченного посещения сети и оказывают действие на эмоционально-волевую, коммуникативную и мотивационную сферу личности подростков [27, 30, 31].

Интернет-среда многофункциональна и вклю­чает в себя многообразные виды деятельности, от­личающиеся по своему характеру, целям, мотивам. Необходимо отметить, что интернет-зависимость присутствует не у всех подростков, хотя пользователями интернета в возрастной группе от 12 до 16 лет, являют­ся 100% детей. Интернет сейчас существует в каждом доме, используется в образовании, причем и в дошкольном. Все большее количество родителей чуть ли не с первых месяцев жизни приучают своих детей к использованию всевозможных гаджетов и интернет-технологий. Растет и распространяется тенденция увлечения компьютером детей, подростков, молодых людей. В то же время все больше родителей обращаются к психологам с проблемой чрезмерного увлечения подрастающего поколения компьютерными играми. При этом в силу особенностей психического развития, подрастающее поколение наиболее уязвимо в отношении риска формирования интернет-аддикции [26, 29, 34].

Интернет-аддикция (ИА) – это аддиктивный феномен, объединяющий различные по своему содержанию виды онлайн-активности (поведения в интернете) и не имеющий на данный момент установленных критериев диагностики в действующих классификациях (МКБ-10/11, DSM-5) [25]. Клиницисты и исследователи, как правило, в определении интернет-аддикции руководствуются общей триадой аддиктивных симптомов  – наличие аддиктивного влечения к онлайн-активности, рост толерантности (времени, проводимого онлайн) и негативные последствия для здоровья, личностного и социального функционирования, возникающие из-за чрезмерной онлайн-активности [5, 25, 37].

Существует три вида аддикции, то есть зависимостей: химическая (наркомания, токсикомания); биохимическая (анорексия, булимия); нехимичекая (подсознательная). Интернет-зависимость относится к нехимическому виду аддикции, то есть интернет-аддикция определяется уходом от реальной жизни в виртуальный мир, посредством изменения психического состояния [3, 4, 38, 39].

1.2. Основные признаки, определяющие интернет-зависимость у подростков

1. Ощущение радости и эйфории перед каждым сеансом в интернете, а не выходя в сеть, подросток становится грустным и унылым.
2. Подросток не выходит на улицу, проводя все свое свободное время в виртуальном пространстве.
3. Перестает проводить время с семьей и друзьями, предпочитая общение на расстоянии с помощью интернета, т.е. он теряет реальные социальные контакты.
4. Регулярно проверяет “страничку” в социальных сетях.
5. Темы разговоров всегда сводятся к обсуждению интернет тематики.
6. Теряет чувство времени, войдя в сеть.
7. Во время пользования интернетом, забывает о домашних, школьных обязанностях, друзьях, встречах [17, 18, 35].

1.3. Стадии формирования зависимости от интернета

Одним из авторитетов в области изучения интер­нет-зависимости – К. Янг были изучены и описаны cтадии формирования зависимости от интернета. На первой стадии наблюдается рост заинтересованно­сти интернетом и теми новыми возможностями, ко­торые он предоставляет. На второй стадии интернет начинает замещать значимые сферы жизни, такие как семья, друзья, работа. На третьей стадии конста­тируют уход от реальности, погружение, «засасы­вание» в виртуальное болото, что в целом характе­ризует бегство человека от настоящих проблем. Этим же исследователем дана характеристика пяти основных типов интернет-зависимости:

1) компьютерная зависимость (computer addiction): обсессивное пристрастие к работе с компьютером (играм, программированию или другим видам деятельности);

2) компульсивная навигация в сети (net compulsions): компульсивный поиск информации в удаленных базах данных;

3) перегруженность информацией (information overload): патологическая привязанность к опосре­дованным интернетом азартным играм, онлайно­вым аукционам или электронным покупкам;

4) киберкоммуникативная зависимость (cyber-relational addiction): зависимость от общения в чатах, групповых играх и телеконференциях, что может в итоге привести к замене имеющихся в реальной жизни членов семьи и друзей виртуальными;

5) киберсексуальная зависимость (cybersexual addiction): зависимость от посещения порнографи­ческих сайтов в интернете, обсуждения сексуаль­ной тематики в чатах.

1.4. Психические и физические последствия компьютерной зависимости

Чрезмерная увлеченность интернетом сопровождается развитием ряда негативных явлений:

1. Нарушение социальных связей с членами семьи, с друзьями, с одноклассниками и учителями. Замена реальных друзей виртуальными.

2. Изменение когнитивных свойств личности, спад интереса к полезной информации, невозможность сосредоточиться, снижение памяти и внимания, способности к логическому мышлению, к принятию решений. Мозг так адаптируется к возможностям техники, что память практически не используется. В результате она становится поверхностной и кратковременной. Человек скорее запомнит не саму информацию, а то, в какой папке в компьютере она лежит. Компьютер и Интернет становятся для человека своеобразным «протезом» памяти.

3. Формирование физических (соматических) расстройств: утомление глаз, головные боли, поражение нервных стволов рук, связанное с длительным перенапряжением мышц, расстройство сна, желудочно-кишечные расстройства из-за нарушения режима питания. Для активных пользователей компьютера формируются специфические симптомы переутомления, после выключения компьютера они ощущают опустошённость, утомление, раздражённость. У активных пользователей компьютера болезни опорно-двигательного аппарата встречаются в 3,1 раза, нарушения нервной системы в 4,6 раза болезни сердечно-сосудистыми в 2 раза чаще, чем у лиц, не работающих за компьютером.

4. Изменение психоэмоциональных характеристик личности; появляются такие черты характера, которые раньше были не характерны для ребёнка: раздражение, неуравновешенность, агрессия, враждебность, цинизм, конфликтность.

5. Длительная работа за компьютером требует повышенной сосредоточенности, а это приводит к возрастанию нагрузок на ещё не полностью сформировавшуюся нервную систему ребёнка. Из-за неограниченного использования компьютера у детей и подростков происходит перенапряжение центральной нервной системы, которое выражается в снижении зрительной работоспособности, в результате чего со временем развивается спазм аккомодации, который часто является причиной близорукости.

В результате ухудшения функционального состояния ЦНС из-за выраженного утомления при систематическом использовании компьютера формируются подростковые неврозы, судорожные состояния и депрессии [19, 29, 36]. Если у ребёнка уже имеются невротические расстройства, то интенсивная работа за компьютером может усилить эти отклонения. Из-за воздействия на организм электромагнитных полей возникают нарушения в работе вегетативной нервной системы. К таким нарушениям относятся повышение температуры тела, снижение выраженности кожных рефлексов, повышение порогов болевой чувствительности.

1.5. Коморбидные ассоциации у интернет-зависимых подростков

Масштабы, скорость и характер распространения цифровых технологий во всех сферах жизни предъявили особые требования к физическому и психическому здоровью современного человека. Адаптационные возможности конкретного индивида не успевают за взрывообразным развитием технологического прогресса в общем и цифровых технологий - в частности [5, 20, 41]. Появление и стремительное распространение интернет-зависимости в подростковых популяциях, часто сопутствующие ей серьезные коморбидные психосоматические расстройства (хронические цефалгии, дорсалгии, тревожно-депрессивные и астенические состояния) являются актуальной проблемой и требуют незамедлительного решения [21, 25]. Наиболее значимыми функциональными психосоматическими расстройствами, ассоциированными с интернет-зависимостью, являются рецидивирующие болевые синдромы, а также астенический синдром (АС).

Важнейшим направлением является проведение скрининговых эпидемиологических исследований интернет-зависимости в детских подростковых популяциях с обязательным учетом этно-социальных факторов и спектра потребляемого контента. Чрезвычайно актуальной, требующей безотлагательного решения, является и проблема психосоматической коморбидности с обязательным учетом этно-географических, возрастных и гендерных различий общей распространенности и контент-структуры интернет-зависимости [32]. Астенический синдром является одним из клинических вариантов психосоматических расстройств у детей и подростков. Это психопатологический синдром, характерными проявлениями которого являются состояние общей слабости, чрезмерной истощаемости, раздражительность, нарушение внимания и памяти. В переводе с греческого, астения означать слабость, бессилие и это наиболее характерный симптом данного заболевания. Ребенок постоянно чувствует усталость, слабость, обессиленность, разбитость, нередко на этом фоне развивается апатия. Вследствие этого появляется раздражительность и нервозность, нарушение сна и отсутствие аппетита.

Существует множество различных причин, которые провоцируют развитие астенического синдрома, в т. ч. – высокий уровень компьютерных нагрузок. Астения часто развивается на фоне повышенной нагрузки на ребенка, постоянных новых требований, быстрого и насыщенного ритма жизни. Ребенок не успевает адаптироваться к ситуации, начинает думать, будто бы поставленные задачи ему не под силу и, в конце концов, перестает предпринимать попытки к их разрешению. И в таком напряжении он пребывает неделю за неделей, что в результате приводит к психологической неустойчивости и физическому истощению.

Самыми типичными признаками АС являются бессилие и усталость, потеря интереса к окружающему, ребенка беспокоят головные боли, может появляться сухость во рту, повышенная потливость, чувствительность к атмосферным и климатическим изменениям, а также к внешним раздражителям: яркому свету, прикосновениям, резким запахам, громким звукам. Аппетит снижается, интерес к жизни падает. Ребенок при астеническом синдроме испытывает недостаток положительных эмоций, он становится очень мнительным, обидчивым, плаксивым, стеснительным и нерешительным, расстраивается по любому поводу.

Для астенического синдрома характерны различные нарушения сна: постоянная сонливость, бессонница, беспокойство во сне, ночные кошмары, уснуть вечером бывает очень трудно, а утром – не поднять. Даже ночью ребенок не в состоянии отключиться от довлеющей над ним нагрузки, чтобы к завтрашнему дню отдохнуть и восстановиться, потому что сон по большей части поверхностный, некрепкий. Ребенок становится невнимательным, рассеянным, заторможенным, очень быстро устает, плохо запоминает, медленно реагирует – и успешность в школе заметно снижается. Может развиваться апатия и депрессия – сильно падает самооценка.

В тяжелых случаях этот синдром может достигать степени полной утраты работоспособности с явлениями адинамии, апатии и безволия, напоминающей депрессию и другие психические расстройства; иногда отмечаются непроизвольные наплывы посторонних мыслей, ярких образных воспоминаний либо представлений (образный ментизм). Как правило, это состояние развивается постепенно, исподволь, с нарастающей интенсивностью; иногда – остро, после массивного психологического стресса [12].

1.6. Психоэмоциональная коморбидность интернет-зависимого поведения подростков

Негативное влияние чрезмерного пользования интернетом проявляется не только нарушениями соматического статуса, но и различным спектром психоэмоциональных расстройств, в том числе таких, как депрессия, тревога, дистресс и соматизация.

Дистресс у школьников. В последние годы возросло внимание к воздействию стресса на организм ребенка, хотя ранее полагали, что детский возраст не подвержен стрессу. На самом деле, стресс сопровождает человека в течение всей его жизни, начиная с момента рождения. Особенность стресса, как патологического состояния, заключается в том, что это междисциплинарная проблема, касающаяся врачей различных специальностей, психологов и педагогов. Однако в педиатрической практике со стрессом сталкиваются, прежде всего, педиатры и их знания во многом определяют своевременное выявление у ребенка стресса как причину эмоционально-поведенческих особенностей и функциональных нарушений со стороны внутренних органов и, соответственно, персонализированный подход к терапии с возможным привлечением узких специалистов. Обращаясь к истории, следует напомнить, что учение о стрессе разработал и сформулировал в 1936 г. Ганс Селье, канадский ученый австро-венгерского происхождения. При этом он рассматривал стресс как ответ на любые предъявленные организму требования и считал, что, с какой бы ситуацией ни столкнулся организм, с ней можно справиться двумя типами реакций: активной (борьбой) и пассивной (бегством от трудностей или готовностью их терпеть). В дальнейшем в 1976 г. нашими соотечественниками, ученым Л.Х. Гаркави с соавт., были введены понятия «стрессоустойчивость», «адаптационный синдром», «адаптационные реакции» [1]. Термин «стресс» прочно вошел в нашу повседневную жизнь, однако нужно отметить, что это общее понятие, которое включает в себя две составляющих: стресс-реакцию и стрессор. Стресс – это неспецифическая реакция организма на воздействие среды, которое может, быть как физическим, так и психологическим. Стрессор –это объект или явление, вызывающее стресс. Действие стрессора может быть кратковременным и длительным, что вызывает формирование хронического стресса.

Следует отметить, что хроническому стрессу присущ накопительный характер. Как правило, со словом «стресс» связаны только негативные ассоциации. Однако Г. Селье писал: «Весьма важно и его стимулирующее, созидательное, формирующее влияние в процессе обучения и работы. Но стрессовые воздействия не должны превышать адаптационные возможности человека, в противном случае могут возникнуть ухудшение самочувствия и даже заболевания – соматические или невротические». Именно поэтому выделяют два вида стресса: позитивный (эустресс), вызванный положительными эмоциями, мобилизующий организм на целеустремленность, продуктивные действия, достижения поставленных целей, и негативный, разрушительный (дистресс), с которым организм не может справиться, что может привести к серьезным последствиям.

Известно, что одной из основных черт каждого ребенка является его эмоциональность. Ребенок очень живо реагирует на любые изменения в его окружении. Наиболее часто эмоциональные переживания у детей носят позитивный характер, однако стрессор может явиться причиной и отрицательных эмоций, что нередко приводит к невротическим и психосоматическим расстройствам. Это возникает, когда сила отрицательных эмоций достигает такой степени, что нарушает психику, поведение и образ жизни ребенка.

Депрессия и тревога у подростков. Депрессия – это часто встречающееся состояние: 11% подростков до 18 лет страдают депрессивными расстройствами. Девочки страдают депрессией чаще, чем мальчики. Если игнорировать проявления депрессии и не оказать своевременную помощь, данное состояние может привести к трагическому исходу, например, суициду [11, 33].

Причины подростковой депрессии достаточно многочисленны. В пубертатном периоде происходит бурный рост организма, который сопровождается гормональным сдвигом, перестройкой в жизнедеятельности всего организма. Часто подростки испытывают стресс из-за учебной нагрузки, возрастающей ответственности, сложностями взаимодействия со сверстниками, взрослыми. Вышеперечисленные моменты делают ребенка крайне уязвимым. Причинами развития депрессии могут быть как внешние причины (стресс, плохая успеваемость в школе, проблемы в отношениях в семье, со сверстниками, тяжелые заболевания), так и внутренние причины, связанные с нарушением биохимических процессов в головном мозге [13, 15, 16].

За последние 10 лет количество тревожных детей не только подросткового, но даже младшего школьного возраста увеличилось. Тревожность стала более глубинной и личностной, изменились формы её проявления. Если рост тревожности по поводу взаимоотношений со сверстниками наблюдался в подростковом возрасте, то в настоящее время многих учащихся младших классов начинает волновать их характер взаимодействия с другими детьми.

Соматизация коснулась и подросткового возраста. Пубертатные депрессии имеют свои возрастные особенности. Во-первых, появляется очевидная клиническая картина депрессии (как у взрослых): сниженный фон настроения, мыслительная и двигательная заторможенность, поведенческие эквиваленты и ряд других проявлений. Во-вторых, соматизация депрессий чаще всего проявляется посредством: массивных вегетативных симптомов (потливость, зябкость, диарея, аменорея, нарушения ритма сна); соматических симптомов (язвы желудочно-кишечного тракта, колит, тошнота); болевых симптомов (головные боли, боли в животе, неприятные ощущения в конечностях и в области сердца) [6, 9].

Наряду с типичными изменениями настроения и поведения, наблюдаются и физические симптомы, особо свойственные подростковому возрасту. Диапазон таких симптомов широк: расстройства сердечно-сосудистой системы (лабильность АД, нестабильность ритма сердца: тахикардия, аритмия, экстрасистолия и др.); расстройства деятельности желудочно-кишечного тракта (синдром раздраженного кишечника с болевым синдромом, с поносами или запорами, дисфункция желчевыводящих путей и др.); анорексия, ожирение, эмоциональная лабильность (слезливость, раздражительность, обидчивость и др. проявления).

Депрессии подростков могут быть как очевидными (с выраженными психологическими признаками), так и завуалированными в соматизации (соматовегетативных расстройствах). Соматизированные расстройства нередко оказываются очень упорными, так как сосуществуют с психическими нарушениями, которые нуждаются в терапии точно так же, как и телесные симптомы [9]. 

В связи с обозначенными выше актуальными проблемами, мы поставили перед собой цель исследования: изучить особенности пользования интернетом у детского подросткового населения Хакасии и их коморбидность с психоэмоциональным статусом подростков. Для достижения поставленной цели, нами сформулированы следующие задачи:

1. Изучить частоту встречаемости различных видов онлайн-поведения (АПИ, НПИ и ППИ) у подростков Хакасии различного пола, возрастных, возрастно-половых и этнических групп.
2. Провести сравнительный анализ коморбидных ассоциаций астенического синдрома с видом онлайн-поведения, возрастно-половой и этнической принадлежностью подростков.
3. Дать характеристику психоэмоционального статуса (уровня дистресса, депрессии, тревоги и соматизации) подростков с различным онлайн-поведением (в 3-х группах: с АПИ, НПИ, ППИ).

2. Материалы и методы исследования.

2.1. Материалы исследования

В исследовании принимали участие 393 учащихся 2-х школ (№1 и №31) г. Абакана в возрасте 12-18 лет: из них мальчиков 182 (46,3%), девочек 211 (53,7%). Возрастная группа 12-14 лет составляла 230 человек (58,5%), 15-18 лет – 163 человека (41,5%). Критериями включения в исследование являлись: возраст 12-18 лет, пол (мальчики, девочки), учащиеся школы № 1 и № 31, этническая принадлежность (европеоид, монголоид), постоянное место проживания – город Абакан (Республика Хакасия). Этническая принадлежность подростков верифицировалась по национальности матери.

Исследование проводилось в октябре 2021 года. Сбор необходимой для исследования информации проводился с помощью анкетирования после получения письменного информированного согласия на участие в исследовании родителей подростков младше 15 лет или самих школьников в возрасте старше 15 лет.

2.2. Методы исследований

2.2.1.  Определение интернет - зависимости у школьников по шкале Чена.

Вид онлайн-поведения подростков верифицировали с использованием международно принятой шкалы интернет-зависимости Чена (CIAS) [23]. Определяли три вида онлайн поведения: 1) адаптивное пользование интернетом (АПИ), при котором имеется минимальный риск формирования интернет зависимого поведения; 2) неадаптивное пользование интернетом (НПИ), при котором имеется склонность к возникновению интернет зависимого поведения; 3) патологическое пользование интернетом (ППИ), при котором имеется выраженное интернет зависимое поведение [26, 29, 34].

Методика заслуживает особого внимания в силу многих причин, главной из которых, является ее новизна и эффективность использования. «Шкала интернет-зависимости Чена» направлена на диагностику наличия интернет-зависимости (паттерна интернет-зависимого поведения). Включает в себя 5 диагностических шкал: шкала компульсивных симптомов (Com); шкала симптомов отмены (Wit); шкала толерантности (Tol); шкала внутриличностных проблем и проблем, связанных со здоровьем (IH); шкала управления временем (TM). Кроме того, существуют 2 типа надшкальных критериев – интегральные (ключевые) симптомы интернет-зависимости и критерий негативных последствий использования Интернета.

Наличие астенического синдрома (АС) определяли по скрининговой анкете, разработанной проф. С.Ю. Терещенко. Число подростков, качественно заполнивших данный опросник составило 407 человек. Критериями наличия АС была сумма баллов соответствующего раздела опросника ≥ 10 баллов, при сумме баллов < 10, делали вывод об отсутствии АС. 

Особенности психоэмоционального статуса подростков с различными вариантами онлайн-поведения оценивали по наличию и степени выраженности дистресса, депрессии, тревоги и соматизации. Уровень дистресса, депрессии, тревоги и соматизации определялся с использованием русскоязычной версии опросника 4DSQ, разработанного голландскими специалистами B. Terluin и соавт. (The Four-Dimensional Symptom Questionnaire – DSQ) [40].

2.3. Статистические методы

Полученные данные проанализированы в модуле «Basic Statistics» программы «Statistiсa 12» (США).  Формой представления результатов анализа качественных (бинарных) признаков были: % доля и показатель статистической значимости различий (р). Величину значимости различий (р) при попарном сравнении процентных показателей двух независимых групп оценивали по критерию χ2 Пирсона (chi-squrae Pearson). Критический уровень статистической значимости при проверке нулевой гипотезы принимали при 95% уровне значимости (р ≤ 0,05).

Ниже представлены результаты собственных исследований:

3. Частота встречаемости и структура онлайн-поведения у подростков Хакасии различных возрастно-половых и этнических групп

Всего в ходе скрининга учащихся 2-х школ обследовано 393 подростка, из них 182 (46,3%) мальчиков и 211 (53,7%) девочек. Из числа всех 393 обследованных, половина подростков характеризовались адаптивным пользованием интернетом – 53,2% (209/393) неадаптивное пользование интернетом (НПИ) регистрировалось у 32,8% (129/393) и 14,0% (55/393) отличались интернет-зависимым (патологическим) пользованием интернетом или интернет-зависимостью.

В таблице 1 представлена частота встречаемости и структура онлайн-поведения обследованных подростков различного пола (мальчиков и девочек).

Таблица 1.

Распределение школьников по виду онлайн-поведения в зависимости от пола (абс, %)

У мальчиков несколько чаще регистрировалось НПИ, а у девочек – ППИ. Соотношение АПИ было одинаковым в сравниваемых группах и составляло половину всех обследованных.

Структуру онлайн-поведения подростков различных возрастных групп иллюстрирует таблица 2.

Таблица 2.

Распределение подростков по виду онлайн-поведения в зависимости от возрастной группы

Как следует из представленных в таблице 2 данных, патологическое пользование интернетом чаще отмечалось в старшей возрастной группе (25,2%), чем в младшей (6,1%). Частота НПИ была сопоставимой в обеих сравниваемых группах, а АПИ несколько чаще встречалось среди младших подростков.

Таблица 3 отражает особенности структуры онлайн-поведения подростков различных возрастно-половых групп.

Таблица 3.

Распределение подростков по виду онлайн-поведения в зависимости от возрастно-половой группы

Установлено, что патологическим пользованием интернетом в младшей возрастной группе чаще отличались девочки в сравнении со сверстниками-мальчиками (соответственно 9,7% и 3,0%). В старшей возрастной группе дезадаптивными видами онлайн-поведения (НПИ и ППИ) чаще характеризовались мальчики (табл. 3).

Таблица 4 дает представление о частоте встречаемости и структуре сетевого поведения у подростков различных этнических групп (европеоидов и монголоидов).

Таблица 4.

Распределение подростков по виду онлайн-поведения в зависимости от их этнической принадлежности

По данным проведенного сравнительного анализа было выявлено, что ППИ чаще регистрировалось у подростков-европеоидов (14,4% против 11,9%), а НПИ – у монголоидов (соответственно 44,8% и 30,4%). Адаптивным пользованием интернетом чаще характеризовались подростки-европеоиды (табл. 4).

3. Коморбидные ассоциации астенического синдрома с видом онлайн-поведения, возрастно-половой и этнической принадлежностью

Из 407 подростков, заполнивших скрининговую анкету, было 188 (46,2%) мальчиков и 219 (53,8%) девочек. Частота встречаемости астенического синдрома (АС) в общей выборке обследованных, включавшей 407 человек, составила 10,1% (41/407), не имели проявлений АС 89,9% (366/407) подростков.

Гендерные различия встречаемости АС у обследованных подростков представлены в таблице 5.

Таблица 5.

Частота встречаемости астенического синдрома у подростков различного пола

Как следует из таблицы 5, значительно чаще встречался АС среди девочек в сравнении с мальчиками.

Аналогичный анализ данного показателя проведен в 2-х возрастных группах – 12-14 и 15-18 лет, полученные результаты отражены в таблице 6.

Таблица 6.

Частота встречаемости астенического синдрома у подростков различных возрастных групп (м+д)

Установлено, что проявления астенического синдрома статистически значимо чаще выявлялись в старшей возрастной группе подростков, чем в младшей (соответственно 15,5% и 6,0%, р=0,0016; χ2=9,94).

Данные, включенные в таблицу 7, дают представление о частоте встречаемости АС у подростков различных возрастно-половых групп.

Таблица 7.

Частота встречаемости астенического синдрома у подростков различных возрастно-половых групп (м+д)

Сравнительный анализ частоты встречаемости АС в различных возрастно-половых группах показал, что чаще АС встречался у девочек и чаще – в старшей возрастной группе (табл. 7).

Результаты статистической обработки распространенности АС в этнических группах обследованных подростков (европеоидов и монголоидов) представлены в таблице 8.

Таблица 8.

Частота встречаемости астенического синдрома у подростков различных этнических групп (м+д)

Статистически значимых различий анализируемого показателя в сравниваемых группах не выявлено, частота АС в обеих группах оказалась одинаковой (по 10,1%).

Результаты сравнительного анализа частоты встречаемости АС у подростков с различным онлайн-поведением иллюстрирует таблица 9.

Таблица 9.

Частота встречаемости астенического синдрома у подростков с различными видами онлайн-поведения

Как было установлено, патологическое пользование интернетом значительно чаще ассоциировалось с наличием у подростков клинических проявлений астенического синдрома в сравнении с адаптивным онлайн-поведением, второе ранговое место занимали подростки с неадаптивным пользованием интернетом и меньше всего (4,8%) таких лиц было в группе с АПИ.

4. Психоэмоциональный статус подростков с дезадаптивным онлайн поведением

Результаты сравнительного анализа показателей психоэмоционального статуса (дистресс, депрессия, тревога и соматизация) у подростков с различными видами онлайн-поведения представлены на рисунках 1-4. В общей выборке обследованных подростков низкий уровень дистресса встречался у 76,8% (302/393), умеренно выраженный уровень – у 16,0% (63/393) и высокий уровень – у 7,1% (28/393) подростков.

Распределение подростков (в %) по уровню дистресса в группах с адаптивным (АПИ) и дезадаптивным (НПИ+ППИ) онлайн-поведением иллюстрирует рис. 1.

Рисунок 1. Распределение подростков по уровню дистресса в группах с адаптивным и дезадаптивным онлайн-поведением (в %)

Данные, представленные на рис. 1 показывают, что умеренно повышенный и значительно повышенный уровень дистресса значительно чаще ассоциирован с дезадаптивным (НПИ+ППИ) онлайн-поведением подростков, а низкая выраженность дистресса в большем проценте случаев регистрируется в группе с адаптивным пользованием интернетом.

На рисунке 2 представлено распределение подростков (в %) по уровню депрессии в группах с адаптивным (АПИ) и дезадаптивным (ДПИ, т.е. НПИ+ППИ) онлайн-поведением.

Рисунок 2. Распределение подростков по уровню депрессии в группах с адаптивным и дезадаптивным онлайн-поведением (в %)

В группах с АПИ и ДПИ отмечалась аналогичная направленность выраженности депрессии: у подростков с дезадаптивным онлайн-поведением значительно чаще, чем в группе с АПИ, регистрировался умеренно выраженный и значительно выраженный уровень депрессии (рис. 2).

 Рисунок 3 иллюстрирует численность подростков с различной выраженностью тревоги (в %) в группах с адаптивным (АПИ) и дезадаптивным (ДПИ) онлайн-поведением.

Рисунок 3.   Распределение подростков по уровню тревоги в группах с адаптивным и дезадаптивным онлайн-поведением (в %)

Было установлено, что аналогично с депрессией, наличие у подростков дезадаптивного пользования интернетом, значительно чаще ассоциировано с умеренно повышенным и значительно повышенным уровнем тревоги. Низкий уровень тревоги чаще характерен для лиц с АПИ (рис. 3).

На рисунке 4 показано распределение подростков с различным уровнем соматизации (в %) в группах с адаптивным и дезадаптивным онлайн-поведением.

Рисунок 4.   Распределение подростков по уровню соматизации в группах с адаптивным и дезадаптивным онлайн-поведением (в %)

Результаты сравнительного анализа продемонстрировали более тесную ассоциацию умеренно выраженной и значительно выраженной соматизации с наличием дезадаптивного пользования интернетом в сравнении с адаптивным онлайн-поведением (рис. 4).

Заключение

Результаты проведенного исследования позволили установить, что для половины (53,2%) из 393 обследованных подростков характерно адаптивное пользование интернетом, для 1/3 (32,8%) – неадаптивное и для 14,0% – интернет-зависимое (патологическое) пользование интернетом или интернет-зависимость.

Мальчики несколько чаще характеризуются НПИ, а девочки – ППИ. Соотношение АПИ одинаково у мальчиков и девочек, составляя около 50% обследованных. Патологическое пользование интернетом чаще отмечается в старшей возрастной группе (25,2%), чем в младшей (6,1%).

В возрастной группе 12-14 лет патологическим пользованием интернетом чаще отличаются девочки, чем мальчики (9,7% и 3,0%), в группе 15-18 лет дезадаптивными видами онлайн-поведения (НПИ и ППИ) чаще характеризуются мальчики. ППИ чаще регистрируется у подростков-европеоидов (14,4% против 11,9%), а НПИ – у монголоидов (соответственно 44,8% и 30,4%).

Частота встречаемости астенического синдрома (АС) в общей выборке обследованных 407 человек, составляет 10,1%. Распространенность АС значительно выше среди девочек, выше в старшей возрастной группе, чем в младшей (15,5% и 6,0%, р=0,0016).  Частота АС не зависела от этнической принадлежности, составляя по 10,1% среди подростков-европеоидов и русских школьников.

Низкий уровень дистресса встречается у 76,8% всех обследованных, умеренно выраженный – у 16,0% и высокий уровень – у 7,1% подростков. Структура коморбидных расстройств психоэмоционального статуса подростков ассоциирована с видом онлайн-поведения. Дезадаптивные виды онлайн-поведения (ППИ и НПИ) сопряжены с большей встречаемостью умеренно повышенного и значительно повышенного уровня дистресса, депрессии, тревоги и соматизации. Адаптивное онлайн-поведение ассоциировано с большей частотой встречаемости низкого уровня дистресса, тревоги и соматизации.

Таким образом, полученные нами результаты позволяют сделать заключение, что частота встречаемости и структура коморбидных расстройств психоэмоционального статуса взаимосвязаны с видом онлайн-поведения, имеет место более частая ассоциация интернет-зависимого поведения подростков с более выраженными психоэмоциональными нарушениями, что подтверждает актуальность проблемы дезадаптивных вариантов онлайн-поведения (ППИ и НПИ) в подростковой среде и свидетельствует о необходимости дальнейшего изучения их распространенности и коморбидных ассоциаций для оптимизации коррекционных и профилактических мероприятий в подростковой популяции пользователей интернета.

*(социальная сеть, запрещенная на территории РФ, как продукт организации Meta, признанной экстремистской – прим.ред.)

Список литературы:

1. Гаркави Л.Х. Адаптационные реакции и резистентность организма / Л.Х. Гаркави, Е.Б. Квакина, М.А. Уколова // Ростов н/Д, 1994. - 224 с.
2. Егоров А.Ю. Клинико-психопатологические особенности лиц с интернет-зависимостью: опыт пилотного исследования / А.Ю. Егоров, С.В. Гречаный, Н.А. Чупрова, В.А. Солдаткин, А.Н. Яковлев, Р.Д. Илюк [и др.] // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. – 2020. - № 120(3). – C. 13-18.
3. Егоров А.Ю. Нехимические (поведенческие) аддикции: вопросы типологии, диагностики и классификации / А.Ю. Егоров // Вопросы наркологии. – 2020. – № 4 (187). – С. 7–23.
4. Егоров А.Ю. Современные представления об интернет-аддикциях и подходах к их коррекции / А.Ю. Егоров // Медицинская психология в России. – 2018. - № 4 (33). – С. 1-17.
5. Кибитов А.О. Интернет-зависимость: клинические, биологические, генетические и психологические аспекты / А.О. Кибитов // Вопросы наркологии. – 2019. – № 3 (174). – С. 22–47.
6. Малыгин В.Л. Агрессивность и враждебность у подростков с интернет-зависимым поведением [Электронный ресурс] / В.Л. Малыгин, Ю.А. Меркурьева, О.T. Утеулина, А.С. Искандирова, Е.Е. Пахтусова // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2014. – № 4(27).
7. Малыгин В.Л. Интернет-зависимое поведение. Критерии и методы диагностики: Учебное пособие / В.Л. Малыгин, К.А. Феклисов. - 2011. – Москва : МГМСУ, 32 с. 
8. Малыгин В.Л. Особенности личности подростков, склонных к интернет-зависимому поведению / В.Л. Малыгин, А.С. Искандирова, Н.С. Хомерики, Е. А. Смирнова, А.А. Антоненко // Журн. неврологии и психиатрии им. C.C. Корсакова. – 2011. – Т. 111, № 4. – С. 105–108.
9. Проблема пациента: тайные знаки нервной системы // Эффективная фармакотерапия. – 2015. - № 23. – С. 88-96.
10. Трусова А.В. Гендерные различия индивидуально-психологических характеристик у подростков с различным уровнем проявлений интернет-зависимого поведения / А.В. Трусова, А.Е. Канашов // Вопросы наркологии. – 2020. – № 4 (187). – С. 45–62.
11. Хомерики Н.С. Индивидуально-психологические особенности подростков, склонных к интернет-зависимому поведению / Н. С. Хомерики // Психическое здоровье. – 2013. – № 5 (84). – С. 49–51.
12. Эверт Л.С. Социально-гигиенические и клинико-функциональные аспекты компьютерной нагрузки студентов / Л.С. Эверт, Т.В. Потупчик, С.А. Бахшиева [и др.] // Российский медицинский журнал. – 2015/ - № 4. – С. 4-8. 
13. Ahmadi J. Prevalence of addiction to the internet, computer games, DVD, and video and its relationship to anxiety and depression in a sample of Iranian high school students / J. Ahmadi, А. Ghanizadeh, А. Amiri [et al.] // In Iranian Journal of Psychiatry and Behavioral Sciences. - 2014.  - Vol. 8. - No 2 - P. 75-80.  
14. Badenes-Ribera L. Parent and peer attachment as predictors of facebook* addiction symptoms in different developmental stages (early adolescents and adolescents) / L. Badenes-Ribera, M.A. Fabris, F.G.M. Gastaldi [et al] // Addict. Behav. - 2019. - Vol. 95. – No 8. - P. 226-232. doi: 10.1016/j.addbeh.2019.05.009
15. Baker D.A. The Relationship Between Online Social Networking and Depression: A Systematic Review of Quantitative Studies / D.A. Baker, G.P.  Algorta // Cyberpsychol Behav Soc Netw. – 2016. – No 19(11). – P. 638-648.
16. Balhara YPS. Extent and pattern of problematic internet use among school students from Delhi: Findings from the cyber awareness programme / YPS.  Balhara, M. Harshwardhan, R. Kumar [et al.] // Asian J Psychiatr. – 2018. – No 34. – P. 38-42. doi: 10.1016/j.ajp.2018.04.010. Epub 2018 Apr 3. PMID: 29631149 
17. Ballarotto G. Adolescent Internet Abuse: A Study on the Role of Attachment to Parents and Peers in a Large Community Sample / G. Ballarotto, B. Volpi, E. Marzilli [et al.] // Biomed. Res. Int. - 2018. - Vol. 8. – No 4 - P. 5769250. doi: 10.1155/2018/5769250.
18. 18. Blinka L. Social constraints associated   with excessive internet use in adolescents: the role of family, school, peers, and neighbourhood / L. Blinka, N. Šablatúrová, A. Ševčíková [et al.] // Int. J. Public. Health. - 2020. - Vol. 65. – No 8. - Р. 1279-87. doi: 10.1007/s00038-020-01462-8
19. Bonnaire C. Negative perceptions of the risks associated with gaming in young adolescents: An exploratory study to help thinking about a prevention program / C. Bonnaire, O. Phan // Arch. Pediatr. - 2017. - Vol. 24. – No 7. - Р. 607-617. doi: 10.1016/j.arcped.2017.04.006 
20. Bussone S. Early-Life Interpersonal and Affective Risk Factors for Pathological Gaming / S. Bussone, C. Trentini, R. Tambelli [et al.] // Front. Psychiatry. - 2020. - Vol. 15. – No 5. – Р. 423. doi: 10.3389/fpsyt.2020.00423.
21. Cerniglia L. Internet Addiction in adolescence: Neurobiological, psychosocial and clinical issues / L. Cerniglia, F. Zoratto, S. Cimino [et al.] // Neurosci Biobehav Rev. - 2017. - Vol. 76. - P. 174-184. doi: 10.1016/j.neubiorev.2016.12.024
22. Chen H.C. Association of Internet Addiction with Family Functionality, Depression, Self-Efficacy and Self-Esteem among Early Adolescents / H.C. Chen, J.Y. Wang, Y.L. Lin [et al.] // Int. J. Environ. Res. Public Health. - 2020. - Vol. 17. – No №23. – Р. 8820. doi: 10.3390/ijerph17238820
23. Chen S. Development of a Chinese Internet Addiction Scale and Its Psychometric Study / S. Chen, L. Weng, Y. Su [et al.] // Chin. J. Physiol. - 2003. - Vol.  45. – No 3. – Р. 279-94. DOI:10.1037/t44491-000
24. Chung S. Personal Factors, Internet Characteristics, and Environmental Factors Contributing to Adolescent Internet Addiction: A Public Health Perspective / S. Chung, J. Lee, H. Lee // K. Int. J. Environ. Res. Public Health. - 2019. - Vol. 16. – No 23. – Р. 4635. doi: 10.3390/ijerph16234635  
25. Cimino S. A Longitudinal Study for the Empirical Validation of an Etiopathogenetic Model of Internet Addiction in Adolescence Based on Early Emotion Regulation / S. Cimino, L. Cerniglia  // Biomed Res Int. - 2018. - Vol. 2018, Article ID 4038541. 8 p. doi: 10.1155/2018/4038541
26. Durkee T. Pathological Internet use and risk-behaviours among European adolescents / T. Durkee, V. Carli, B. Floderus [et al.] // International J. Envir. Res. Public Health. - 2016. - Vol. 13. – No 3. – Р. 294. https://doi.org/10.3390/ijerph13030294 
27. Faust K.A. Internet gaming disorder: A sign of the times, or time for our attention? / K.A. Faust, J.J.  Prochaska // Addictive Behaviors. – 2018. - № 7(2). – Р. 272-274.
28. Jiang Q. Examining Factors Influencing Internet Addiction and Adolescent Risk Behaviors Among Excessive Internet Users / Q. Jiang, X. Huang, R. Tao // Health Commun. - 2018. - Vol. 33. - No 12. - P. 1434—1444. doi: 10.1080/10410236.2017.1358241 
29. Kaess M. Pathological Internet use among European adolescents: psychopathology and selfdestructive behaviours / M. Kaess, T. Durkee, R. Brunner [et al.] // Eur. Child Adolesc. Psych. – 2014. - Vol. 23. - No 11. – Р. 1093-1102. DOI:10.1007/s00787-014-0562-7.  
30. Kim E. The association between aggression and risk of Internet gaming disorder in Korean adolescents: the mediation effect of father-adolescent communication style / E. Kim, H.W. Yim, H. Jeong [et al.] // Epidemiol Health. – 2018 – No 40. – Р. 2018039. doi: 10.4178/epih.e2018039
31. Kircaburun K. Psychosocial factors mediating the relationship between childhood emotional trauma and internet gaming disorder: a pilot study / K. Kircaburun, M. Griffiths, J. Billieux // Eur. J. Psychotraumatol. - 2019. - Vol. 10. – No 1. – Р. 1565031.  doi: 10.1080/20008198.2018.1565031.
32. Kumar Rajesh. Internet addiction and psychosomatic symptoms among engineering students / Rajesh Kumar. - 2019. – No 17. – P. 387-394.
33. Kumar S. Relationship of internet addiction with depression and academic performance in Indian dental students / S. Kumar, A. Kumar, B. Badiyani [et al.] // Clujul Med. – 2018. – No 91(3). – P. 300-306. doi: 10.15386/cjmed-796. Epub 2018 Jul 31. PMID: 30093808 Free PMC article.
34. Kuss D. Internet addiction and problematic Internet use: A systematic review of clinical research / D. Kuss, Lopez-Fernandez // World Journal of Psychiatry. - 2016. - Vol. 6. - No 1.  DOI:10.5498/wjp.v6.i1.143. 
35. Liu Y. Perceived school climate and problematic internet use among Chinese adolescents: Psychological insecurity and negative peer affiliation as mediators / Y. Liu, D. Li, J. Jia [et al.] // Psychol. Addict. Behav. – 2021. - Vol. 35. – No 1. – Р. 113-123. doi: 10.1037/adb0000684. 
36. Soulioti E. The relationship of internet addiction with anxiety and depressive symptomatology / E. Soulioti, V. Stavropoulos, S. Christidi // Psychiatriki. – 2018. - Vol. 29. – No 2. – Р. 160-171.
37. Sugaya N. Bio-psychosocial factors of children and adolescents with internet gaming disorder: a systematic review / N. Sugaya, T. Shirasaka, K. Takahashi [et al.] // Biopsychosoc. Med. - 2019. – No 13. – Р. 3. doi:10.1186/s13030-019-0144-5.
38. Takahashi M. Prevalence of pathological and maladaptive Internet use and the association with depression and health-related quality of life in Japanese elementary and junior high school-aged children. Soc. Psych. / M. Takahashi, M. Adachi, T. Nishimura [et al.] // Psychiatr. Epidemiol. - 2018. - Vol. 53. – No 12. – Р. 1349-1359.
39. Tamura H. Association between Excessive Use of Mobile Phone and Insomnia and Depression among Japanese Adolescents / H. Tamura, T. Nishida, A. Tsuji [et al.] // Int J Environ Res Public Health. - 2017. - Vol. 14. - No 7. pii: E701. doi: 10.3390/ijerph14070701.
40. Terluin B. The Four-Dimensional Symptom Questionnaire (4DSQ): a validation study of a multidimensional self-report questionnaire to assess distress, depression, anxiety and somatization / B. Terluin, H.W.J. van Marwijk, H.J. Adèr [et al.]  // In BMC Psychiatry. - 2006. - Vol. 6. - No 34. DOI:10.1186/1471-244X-6-34 
41. Xu DD. Internet addiction among adolescents in Macau and mainland China: prevalence, demographics and quality of life / DD. Xu, KI. Lok, HZ. Liu [et al.] // Sci Rep. – 2020. – No 10(1). – P. 16222. doi: 10.1038/s41598-020-73023-1